Надменно игнорируя пустых, кроме тех что совсем обнаглев залезли мне на плечи, чтобы получше разглядеть мой шедевр, я спустя пятнадцать минут дописал еще одно слово ниже первого. "МЕН".
- Хым. Нда. Ну готов поспорить, что среди тех пустых что смылись была как минимум и одна вумен. Давай третью подсказку.
Инсанис когда-нибудь я тебе это припомню. Еще через десять минут моих страданий "МЕН" превратился в "МЕНОС".
- Ну менос не убег, вон он валяется и кстати скоро дойдет до того состояния когда и пустые первого уровня смогут поглощать его сущность. Скажу прямо в таком виде, в каком он сейчас находится, трудно убегать. Но как я понял тебя интересует, почему он, да и предыдущие наши объекты охоты, начали от нас разбегаться?
- Аааар.
- Все элементарно Ватсон, у тебя очень сильная реатсу для простого гилиана и ты весь заляпан ошметками твоих жертв. Поэтически выражаясь ты источаешь эманации смерти Гилианов. Все понятно?
- Ааау.
- Вот и чудно. Хр. А теперь не подскажешь почему для вырезания слов на дереве ты не воспользовался руками? Ха-ха-ха-ха...
Инсанис ты редкостная сволочь! Клянусь когда я вновь верну возможность говорить, то выскажу все что о тебе думаю!!! Хотя сам тоже хорош. Факт того, что за последние месяцы я ни разу не воспользовался руками, из-за их банальной ненужности, а их гибкость и скорость уступают ржавому строительному крану, не дает мне повода решать что носом писать лучше! Дааа, Инсанис, так подловить. Мне даже самому стало смешно. Но пусть не надеется, что я забуду это происшествие, ничего при первом же удобном случае я отомщу. И мстя моя будет страшна!
Какое у кого любимое число? И почему именно это? В прошлой жизни у меня 13 было любимым числом. Причин такого выбора особо и не было, так, понты. Возможно из-за таких предпочтений я и умер столь рано. В этой жизни моим любимым числом стало
66. Именно столько Гилианов мне потребовалось съесть, чтобы стать Адьюкасом. И первым, что я сделал после того как осознал себя не здоровенной тушей мерно вышагивающий по лесу а куда более подвижной и опасной тварью меньшего размера, было не самолюбование. Десять минут я самозабвенно произносил специально для Инсаниса запасенную речь, в которой в красках расписывал на сколько он плохой человек, и что ему на мой взгляд стоит сделать и с кем. Инсанис выслушал молча и после окончания сего монолога признал, что у меня определенно талант, жалко только не в том что нужно, но эту речь он записал и она заняла достойное место среди самых лучших образчиков матерного искусства. Только после этого я принялся осматривать, что собственно я теперь есть такое. Форма адьюкаса меня откровенно порадовала. Тело и маска практически не отличались от тех, что были раньше.
