Потом я видел очень похожую на нее бабу – у кинотеатра «Художественный», переводила через дорогу какого-то иностранца загорелого цвета. А может, не она.
Вернемся: может, на филологическом или философском учились другие, хватало убогих, но только не на почвоведении – там одни проститутки. Факультет – это от латинского слова. Слово означает «способность», «возможность».
После армии я убедился, что не могу запоминать написанное в учебниках. Честно пробовал слушать лекции: слова русские, предложения – складные, да, но через пятнадцать минут уже душит тоска: да что я здесь сижу? не понимаю ничего, тяжелая башка, тянет жрать, щипать булку под столом, спать, хохол заснул однажды, уткнувшись лбом в газету, и очнулся с отпечатком типографской краской на лбу «Правда» – в зеркальном отражении.
Англичанка (пожилая, породистая, Лиля звали, такую кофточку надела на первой сессии, что прямо не знал, куда смотреть) пыталась меня оживить: «Этот английский глагол образовался от существительного „рука“. Ну, кто скажет? Ну, вот, недавно пришедшие, Саша, какой у вас глагол ассоциируется с существительным „рука“?». Я подумал. «Держать». Англичанка рассмеялась: «Ложку, что ли? А вот у меня почему-то „делать“. Наверное, кому что ближе». Но часть мозга, отвечающая за изучение иностранных языков, за время армии у меня отмерла. Пока я в этом не убедился, страшно силился выучить английский, но начал лысеть. Ничего приятного. В больнице у кабинета номер пять сидело человек десять – или шапки, или парики. Врач: «Вы не болели сифилисом? Значит, на нервной почве. Много волнуетесь? Не надо». Я перестал волноваться и лысеть, смирился с тупостью. На военной кафедре из нас готовили военных переводчиков. Проверяющий спросил: «Кто знает язык хуже всех?». Я сразу встал. Проверяющий полистал в учебнике: «Ну, ну хотя бы почитай вот здесь…» Я заныл: пык-мык, из, хэв, май, инту. Он долго смотрел в учебник, потом спросил: а где ты читаешь?
На четвертом курсе «англичанкой» оказалась моя поклонница (я печатал очерки и рассказы, граждане тогда читали все подряд), я редко ее видел, она терпела. К государственным экзаменам ее беременность подвинулась к девятому месяцу, все некогда, она собрала зачетки (пять человек) и объявила: «Есть возможность три „четверки“ и две „отлично“». Я согласился на «четверку». После третьего курса мне предложили работу в журналах «Молодой коммунист» и «Огонек», я выбрал «Огонек» и, как и все, в университет приезжал только на физкультуру и на экзамены.
