Когда наша комната сдавала бутылки, приемщица стеклотары произносила загадочную фразу: «Эти ребята, наверное, с пляжа». Когда стипендии надорвались бежать за ценами и окончательно потеряли их из виду – хохол с Карюкиным встали с лежанок, сдали бутылки и пошли в коммерцию. Они пошли за Костяном в торговый дом «За рулем» и сели менеджерами среди прочего отребья факультета журналистики Московского университета.
Костян уже подрос и вырастил идею: торговый дом для чего? чтобы подкармливать редакцию! Дайте нам деньги подписчиков – мы «прокрутим». Ему вручили двести семьдесят тысяч долларов, и он уехал в Соединенные Штаты за ходовым товаром. Купил снегоболотоход за шесть тысяч долларов для продажи охотникам и лесникам – снегоболотоход привезли на самолете, собрали (все за деньги) и установили на Выставке достижений народного хозяйства – желающих купить не нашлось. Не берут, твари. Ну что ты будешь делать. И куда его девать? На выставке говорят: убирайте к чертям. Разбирать никто не берется – а вдруг не соберешь. Погнали со страшным грохотом на склад – мальчишки бежали по тротуарам – двадцать километров снегоболотоход прошел за двенадцать часов! Хохол (ему уже не терпелось поучаствовать в нащупывании золотой жилы, когда смотришь со стороны на провалы товарищей, всегда хочется: дайте я!) предложил: давайте загоним машину либерально-демократической партии Жириновского для агитационных целей! Не взяли: сильно грохочет, медленно едет. Снегоболотоход невредимо стоял на складе до весны – весной на него упала снежная глыба и разбила кабину вдребезги.
Костян не знал английского языка и, заслушавшись переводчиков, накупил первостатейной дряни: щеточки, баночки, смазки, колесики – ничего это у нас не продавалось, а если что и продавалось, вырученные деньги Мартын (Коля Мартынов – четыре раза женат на провинциалках и четырежды брошен после прописки жены на жилую площадь, в описываемый период после последнего раздела жил в Бескудниково, владел диваном) шел и менял на валюту – валюту Костян клал в сейф. Журфаковское отребье, рядовые бойцы торгового дома рубали в дешевой столовой, а Костян взял напрокат «Вольво» и кушал каждый день в ресторане с тварью секретаршей, на лбу у которой горела надпись «проститутка» – после двух лет «прокруток» Костяна и хохла (у него хранился второй ключ от складов и сейфа) позвали: ну и, где и, все это, которое? – и показали какие-то длинные, как бычьи цепни, цифры недостач – хохлу поверили после искреннего признания, прорвавшего недостоверные рыдания: «Я бы столько не пропил!» – Костяну пришлось забрать проститутку и двигаться в другой бизнес. Но это после.
