— Кроме них, у его высочества есть много других людей.
Она вырвалась.
Господи, змея ускользнула из-под моей ноги!
Я не осмеливаюсь сделать и шага, но я так трясусь, что змея может воспринять это как нападение.
Я смотрю вперед, вправо и влево, вокруг и не вижу ее. Она уползла в темноту. Наверное, змея свернулась и теперь готовится броситься в тот момент, когда я пошевельнусь, но я же не могу стоять здесь вечность. Свет угасает, тени сгущаются. Я должна добраться до факела и с его помощью найти выход, или я буду заточена тут со змеей и с тем, кто таится во мраке.
Я точно видела какое-то движение у саркофага несколько мгновений назад. Я не хочу даже думать, что находится там, в каменном гробу, или в этой камере с заупокойными образами из египетской «Книги мертвых» на стенах и колоннах.
Издав стон, я тянусь к факелу, уверенная, что в меня вонзится змеиное жало, прежде чем успею взять его. Я поднимаю факел с земли и машу им, чтобы разгорелось пламя. Факел просто связка прутьев, погруженных в вар. Света от него не больше, чем от спички, но это все, что у меня есть.
Большую часть камеры скрывают тени и мрак, за исключением узкого края, вырванного из кромешной тьмы, в районе лестницы, которую я видела снаружи.
Логично предположить, что в камеру, где я стою, ведет та самая лестница, а то, что я вижу на некотором расстоянии, — небольшая дверь. Я не бросаюсь к ней, потому как не вижу, нет ли большой ямы на пути между мной и дверью, и не скрывается ли во тьме некто, кто столкнул меня сюда и сейчас ждет удобного момента, чтобы разделаться со мной. И закончить свой обыск. Тот человек ощупывал меня не потому, что пылал ко мне страстью, — он искал ключ. Я уверена в этом.
Я не вижу и не слышу ничего такого, что выдавало бы чье-либо присутствие возле отверстия. Я не имею представления, где мои попутчики — да и смотритель тоже, — и не знаю, могли кто-то из них толкнуть меня, но мне необходимо кому-нибудь сообщить, что я попала в беду.
— Помогите! Помогите! — кричу я. — Я здесь, внизу. На помощь!
Никто не идет, но я снова в отчаянии кричу. Мысль, что я никогда не смогу отсюда выбраться, приводит меня в ужас, но я не должна допустить, чтобы она полностью овладела мной. «Сделай шаг, — говорю я себе, — один шаг, потом другой, двигайся, не сдавайся, никогда не отказывайся от борьбы».
Должен же быть выход — может, через дверь, которая, как мне кажется, ведет к лестнице. Я не знаю, кто на той стороне, но если это человек, который вознамерился завершить начатое дело, то я и так в ловушке. Поэтому я должна идти вперед, быть готовой встретить врага лицом к лицу и не дать ему наброситься на меня сзади.
