Сёстры Строгалевы | страница 54

Все четырнадцать нагрянули одновременно и совершенно неожиданно для дежурившей в эти часы тёти Маши.

С топотом, шутками, смехом, пахнущие тайгой, ворвались они в проходную гостиницы и забросали дежурную вопросами:

— Какая плата?

— Горячая вода есть?

— Буфет?

Очень просили разместить всех в одном номере. Их было четырнадцать, а в свободной комнате стояло только тринадцать коек. Но пока дежурная объясняла, размахивая руками, приехавшие уже притащили кровать из соседнего номера.

Тётя Маша хотела заругаться, но промолчала: уж очень одежда у приезжих была оборвана и лица у них заросли бородами.

Как появились внезапно, так и исчезли оставив под кроватями рюкзаки и ружья в чехлах, забрав мыльницы, зубные щётки и полотенца.

Тётя Маша сложила паспорта в железный сундук, заперла его, подёргала за крышку и пошла в служебную комнату, на дверях которой было написано неровными буквами: «Посторонним не входить».

— Кто это там шумел? — спросила тётю Машу девушка лет шестнадцати-семнадцати. Она сидела с ногами на кровати и читала книгу.

— Да вроде и не кержаки, а бородатые и ободранные. Видимо, токмо из тайги пришедши, буйные, из второго номера кровать перетащили! А ушли и не замкнули номер.

И, повернувшись к девушке, заговорила уже другим тоном:

— Нужно будет во второй номер из десятого перетащить кровать, не то горбоносый опять придёт сюда рыкать медведем. С дядей Федей перенесёшь.

Смена тёти Маши кончалась, и она оглядывалась: не забыла ли чего?

Уходя, сказала:

— Лена, если будут баловать или мурыжничать, скажешь дяде Феде, он их угомонит.

Дядя Федя топил печи в этой маленькой гостинице, представлявшей собой двухэтажный деревянный дом серого цвета, убирал двор. Когда привозили продукты в буфет, он всегда являлся и помогал вносить ящики. Правда, последнее не входило в его прямые обязанности, но с буфетчицей у них были свои счёты.

— Хорошо, — сказала Лена, выслушав тётю Машу, и посмотрела на часы. Стрелки показали шесть — её смена началась.

В гостинице большей частью останавливались люди спокойные. Одни жили только ночь, другие день-два, а то и неделю и уходили, не оставляя на память ничего, кроме окурков, кусков хлеба и пустых бутылок. На их место прибывали новые. Сколько их было… Некоторые лица надолго врезывались в память Лены, большинство же не оставляло никакого следа. Например, недавно жил у них толстый-претолстый дяденька. Его Лена прозвала Местамало и в разговоре употребляла это имя для сравнения.