То, что старшина не выспрашивал всё, как милиционер, а просто слушал, покачивая головой, подбодрило Геню. Он решил, что здесь скрывать нечего, и рассказал всё начистоту.
— Плохи, брат, дела, плохи твои дела, — говорил старшина, прослушав рассказ, — фронт тебе, Геня, не перейти. Это уж точно. Погибнешь там, как комар на огне, и дыма никто не заметит.
Андрианов рассказал, что Ленинград окружили и сейчас туда не пробиться.
— Самое верное, надо переждать, — советовал он. — А как прогоним фрицев, тогда и поезжай к матери.
Поговорив, сходили они к походной кухне. Худой, похожий на журавля с картинки, повар налил Гене в котелок борща, в крышку от котелка наложил макарон с мясом. Всё было очень вкусно.
Потом весть о поселившемся в батарее мальчике разнеслась среди артиллеристов. Больше того, все видевшие его говорили, что мальчик на редкость странный. Рассуждает как взрослый, прочитал уйму книг и беседует на любую тему. Солдаты и младшие офицеры изредка приходили в землянку старшины и хохотали там, слушая «философа», как они окрестили Геню.
В одну из суббот в расположение батареи приехал командир полка полковник Киреев. Он приехал в час отдыха. Солдаты и офицеры купались на озере. И когда дневальный крикнул во всё горло: «Дивизио-о-н, смирно!», только двое дежурных и часовых стали навытяжку. День был солнечный, тихий. Полковник обошёл орудия и двинулся вдоль землянок, изредка заглядывая в них. Дневальный шёл следом. Подходя к землянке старшины, полковник услышал взрыв хохота. Он удивлённо взглянул на дневального, спустился по ступенькам и открыл дверь. На коротком толстом чурбаке, лежавшем посередине землянки, сидел худенький черноволосый мальчишка. Руки у мальчишки сложены на груди, а глаза внимательно осматривают окружающих его солдат и офицеров.
— Ну ладно, — говорил младший лейтенант Авдеенко, сдерживая смех, — вот ты говоришь: Анне Карениной не давали покоя, преследовали её, не пускали гулять, ругали её и в конце концов отняли ребёнка. Поэтому она бросилась под поезд. Но скажи: разве она права в том, что обманывала своего мужа?
— Если человека не заставлять жить так, как он не хочет, он и обманывать не будет. Я же Петра Васильевича не собираюсь обманывать.
Все засмеялись.
Кто-то заметил полковника и крикнул «смирно!»
Полковник махнул рукой, сказал «вольно» и присел. Ему батарейный уже докладывал о мальчишке, и он тогда ответил: «Ладно, пусть пока поживёт, откормится».
Поговорив с Геней, полковник, уходя, приказал дневальному:
