— Там нагрянули эти, — торопливо шепчут почти обесцвеченные губы Федорыча. — Я в бега, а ты иди, встреть их…
— А кто приехал?
— Чёрт их знает! Целая машина. Ах ты! Ну иди, иди! — толкает Федорыч мастера в спину и сам исчезает в проёме. Он поспешно ковыляет или на чердак, куда начальство редко заглядывало и где можно всегда схорониться в темноте, если бы начальство и забралось туда, или в подвал, куда проникнуть нельзя из-за подмостей, не убранных после штукатуров. А то «на воздух» — к какому-либо из соседних прорабов.
Картавин же отряхивался от пыли и направлялся к центральному входу, прикидывая в голове, какими вопросами и жалобами обрушится на приехавших. В проезде между штабелем шлакоблоков и насосом, подающим раствор на этажи, стоит зелёный «козёл». Подле него начальник участка Гуркин, главный инженер участка Николаев, сам управляющий и ещё двое незнакомых. По одежде и по тому, как эти двое озираются, Картавин догадывается — гости из Ленинграда.
Гуркин уже послал одного из рабочих за мастером и прорабом, а пока сам даёт пояснения. Картавин подходит, здоровается. Гуркин никогда не здоровается с подчинёнными за руку. Сейчас же он протягивает руку, пожимает и, улыбаясь, представляет:
— Прораб — молодой специалист, инженер.
Все здороваются с мастером.
— Ну, веди, покажи, что у тебя тут творится, — говорит управляющий. — И где же твой старший?
— Иван Фёдорович ушёл на лесозавод, — врал в таких случаях Картавин, — звонили, звонили мы — не везут шпунтовой доски! На планёрке постановили: давать на больницу доски в первую очередь — и не дают.
— Гм…
Картавин ведёт гостей туда, где меньше мусора и качество работ получше. Строители на некоторое время прекращают работы, отвечают на приветствия и снова принимаются за дело.
При таких посещениях мастер пользовался методом Федорыча. Подведёт, как бы случайно, к отлично выполненному кабинету: полы настланы ровно, двери подогнаны как в сказке, железобетонные перекрытия — без единой раковины. И тут же укажет на какой-нибудь ничтожный недостаток.
— Вот, — говорит он, — немножечко недоглядели, складывали радиаторы и поцарапали.
Предложит пройтись по всем этажам. Позади всех шагает Гуркин. На лице у него выражение: смотрите, мол, что есть, то есть — мне безразлично. Все знали: он ловит каждое слово мастера, следит за управляющим, тот никогда не обрушивался на мастеров, прорабов и тем более на рабочих. Но начальникам участков доставалось. Управляющий кричал на них как на мальчишек за малейшую оплошность в работе.
