ОНА СЛОВНО ИДЁТ ПО ЦВЕТАМ
Ступает — словно вдет по цветам,
парит, будто музыки крылья,
склонила так гибко стройный стан,
когда молча мимо скользил я.
И доколе достанет мне сил, чтобы петь
и звенеть в этом мире струнами,
ей по синим волнам моих песен лететь,
над синими плыть цветами!
HÄN KULKEVI KUIN YLI KUKKIEN
Hän kulkevi kuin yli kukkien,
hän käy kuni sävelten siivin,
niin noijana notkuvi varsi sen,
kun vastaban vaiti ma hiivin.
Ja kunis mun voimani kukoistaa
ja soi minun soittoni täällä,
sinis laulujen laineilla käydä hän saa
ja kulkea kukkien päällä!
Кораблики дети пускают,
и в селах звенит хоровод,
купальница в рощах цветет,
щебечет весна, не смолкая.
Южный ветер ласкает
юную в поле рожь —
чего же ты, девочка, ждешь?
Другие уж свадьбу играют!
Jo Iapset laivoja veistää,
jo karkelot kyliltä soi,
kevät laulaen lehtoja astuu
ja kumpuja kullervoi.
Suvituuli jo Suomehen saapui,
puki nuoriksi nunnet ja puut —
Oi, joutuos impeni nuori,
jo häitänsä viettävi muut!
Зыбку качаю вечером поздно,
зыбку из ветхой дуги.
Спи-задремли, наглядевшись на звезды,
шума наслушавшись елей морозных,
под песню мою и пурги,
в зыбке из ветхой дуги!
Ясли щелясты, в прорехах попона,
инеем стены блестят.
Мамина ласка, нежность бессонная,
светлое грейте дитя!
Все твою маму и гонят, и судят —
ей ни ночлега, ни хлеба не будет.
Крут каменистый просящего путь!
Твой — будет легче хоть чуть?
Ясли щелясты, в прорехах попона,
смертно холодная ночь.
Вот мой сиротка, судьбина студеная,
сдуй, унеси его прочь!
Спи-засыпай, луговой мой птенчик,
баюшки-баю-баю.
Спи в пуховой перине метели
на милосердной белой постели —
знать, ледяной приготовила венчик
Смерть на головку твою?
Keinutan kehtoa, laulatan lasta
vaulussa vemmelpuun.
Nukkuos tähtiä katselemasta,
vaipuos kuusia kuuntelemasta,
uinuos äitisi Iauleluun,
keinuhun vemmelpuun!
Harva on soimi ja hieno on loimi,
kuurassa kiiltävi maa.
Lammitä lempi, äityen lempi,
vaijele lastani valkeaa!
Ihmiset emollesi kantavat kaunaa;
saanut en kylpyä, saanut en saunaa.
