И тут не пал духом Кузька. Вспомнил он, как его приятель Матвейка из города думал, и стал думать. Сначала почесал пальцами в шевелюре, потом поковырял в носу, затем пожмурил глаза и в заключение стал смотреть вдаль с умным видом.
— Понятно! Я же невидимым сделался! Вот они меня и не видят, вот и не слышат! — наконец-то понял он. — Ай, позор на мои лапти! Ай, голова соломенная! Ай, бестолковка беспамятливая!
Сделался он быстренько видимым, встал в гордую позу, откашлялся и в третий раз кричит:
— А ну, быстро превращайтесь обратно! А то мне некогда Ягиные дома искать, у меня гусята вот-вот вылупятся!
— Ну чего ты заладил, — повернула в его сторону голову Лидочка, — превращайтесь да превращайтесь. Видишь, мы во взрослых играем. Некогда нам на пустяки отвлекаться!
— Почему это на пустяки? А как это, во взрослых играете? Почему это заладил? Вы что, меня и раньше видели? — зачастил Кузька. — Я же невидимым был!
— Пустяки — потому, что мы играем во взрослых, а взрослые в Бабу Ягу не верят, они говорят, что она — детские выдумки и бабушкины сказки, — стала терпеливо, как взрослая, отвечать на его вопросы Лидочка.
— Как сказки? — обиделся за Ягу Кузька. — Яга, конечно, вредная, но не всегда. Иногда может плюшками накормить и помочь дорогу найти усталому путнику.
— Не перебивай. А видели мы тебя и раньше, потому что ты плохо в невидимого превратился. Лапти и уши видать было. Маленький ты еще, неопытный, плохо превращаешься. Это только у взрослых все хорошо получается.
— Почему это только у взрослых? — по своему обыкновению заспорил Кузька.
— Потому что они — взрослые.
Давно уже Лидочка с Анюткой играть во взрослых перестали, давно уже гусь сменил гусыню на кладке, а Кузька все сидит возле крылечка, думает. Не понимает он, как это можно во взрослых играть?
— Ну еще в лягушек — понятно, — бормочет он себе под нос, — они вон как прыгать умеют, ни один домовенок так не прыгнет! В лошадок — тоже ясно. Они бегают быстрее соседского вредного мальчишки Васьки и сено есть умеют. А как можно играть во взрослых? Что интересного во взрослой жизни?
И тут вспомнил Кузька, как он оконфузился, оттого что не смог полностью невидимым сделаться, и задумался еще крепче.
— А ведь и правда, взрослым домовым быть лучше, чем домовенком, — удивился он, — взрослые высокие, значит, дальше видят и выглядят грознее.
Забыл Кузька, что даже самый взрослый на свете домовой все равно гораздо меньше любого ребенка. И немножечко, самую маленькую капельку завидует взрослым. — А еще взрослых домовых мыши с первого слова слушаются, а мне сначала приходится авторитет устанавливать и показывать, что я не просто так себе, — грустно вспоминает Кузька. И начинает он завидовать взрослым домовым уже побольше, чем самую маленькую капельку.
