— Ты хоть что-нибудь знаешь? Кроликособаки любят спариваться друг с другом, но некоторые из них вырастают в кроликочеловеков, и тогда они любят спариваться с либбитами. От этого появляются дети-либбиты.
Я все еще собирался закрыть отвисшую челюсть, когда Лули добавила: — Нет, это не совсем правильно. Джейсон говорит, чтобы я училась правильно выражать свои мысли. Если один кроликочеловек спарится с либбитом, то родится либбит, а если с ней спарятся два кроликочеловека, то детеныши получатся кроликособаками.
— О…
Это было единственное, что мне удалось выдавить.
Ужасно хотелось очутиться в Денвере. Или в Окленде. Встретиться прямо сейчас с доктором Флетчер и сообщить о том, что рассказала Лули.
Какие же мы глупцы!
Мы содержали их в отдельных клетках. Неудивительно, что они не размножались. Ведь Кроликособаки, кроликолюди и либбиты — один и тот же вид!
Либбиты были самками, а кроликолюди — самцами. Такие разные, что этого нельзя было даже предположить, они тем не менее были одним и тем же!
Как Джейсону удалось это обнаружить?
Что еще известно этим людям?
И как поступить, чтобы они поделились своими знаниями со мной?
А самое главное — как выбраться отсюда, чтобы передать информацию тем, кто в ней нуждается?
Надо ж такому конфузу случиться:
Дама решила, привстав, помочиться.
Захотелось узнать, куда
Струйкой достанет эта вода.
Долго потом пришлось ей сушиться.
Многие годы я знал, что лишен скромности. Это добродетель — быть уверенным в себе, — но я могу жить и с ней.
Соломон Краткий.
Рей сообщил мне, что в пределах лагеря я свободен. Могу ходить куда захочу и смотреть что хочу.
Единственное ограничение было простым и безотказным. Фальстаф, хторранин, сидевший под дверью, был моим постоянным спутником. Жирный и дряблый даже для червя, он имел раздражающую манеру в задумчивости бормотать себе под нос и издавать вопросительные трели. Он сопровождал меня всюду, кряхтя и отдуваясь, с шелестом моргая и шумно пуская ветры; он был целой симфонией, передвижным торжеством темных кишечных звуков и невероятных пурпурных запахов. Я молил Бога, чтобы это не оказалось его языком. От некоторых ароматов волосы вставали дыбом.
Тем не менее Фальстаф, к его чести, был поразительно терпеливым чудовищем. Он таскался за мной весь день до обеда, пока я рыскал по лагерю.
Моя разведка носила далеко не случайный характер. Я пытался оценить, сколько здесь человек, сколько машин, сколько оружия и какого. Результаты наблюдений мне не понравились. Это была очень хорошо организованная банда. И слишком многое указывало на то, что они имеют другие оперативные базы и замаскированные склады продовольствия и вооружения.
