— А я даже не захотела о тебе слышать, — вспомнила Шона с тихой грустью. — Все, что тогда чувствовала, это унижение, причинившее мне столько страданий, и вину за смерть отца.
— Я не был уверен в теплом приеме, но не ожидал, что ты станешь угрожать мне ружьем. — Дирк криво усмехнулся.
Она закусила губу, плавая в волнах воспоминаний.
— Ты тогда должен был рассказать мне об отце.
— В день похорон? — На его губах заиграла скептическая усмешка. — Было совершенно очевидно, что ты даже не захочешь слушать меня. В то время у тебя уже было самое плохое отношение ко мне.
Он обнял ее за плечи, и они медленно направились к дому.
— Ну, в таком случае ты должен был мне рассказать все в Эдинбурге, — упорствовала она. — Когда я обвинила тебя в его смерти… Время было очень подходящим. Но ты… ты даже не попытался защитить себя. Черт возьми, Дирк! Ты просто обязан был все раскрыть.
— Да, — отозвался он, — я уже было решился, но как только открыл рот, потерял смелость. — Он кивнул в сторону дома. — Только благодаря Мораг я смог выдавить из себя тайну. Войдя в кухню, я услышал, что она пытается сбросить твоего отца с пьедестала. Раз она начала, я решил закончить.
Как же теперь жить? Она так верила отцу, он был для нее всем. А он заставил ее страдать! По его вине они с Дирком потеряли пять прекрасных лет жизни! Оказывается, счастье дочери Рори принес в жертву своей гордыне и репутации несгибаемого Струана.
Они уже были рядом с домом, как вдруг она замедлила шаг, мурашки побежали у нее по спине, Дирк взял ее под руку и с беспокойством заглянул ей в лицо.
— Что случилось, Шона?
— Там! — Девушка дрожащим пальцем указала на дом. — Вон те окна! Они какие-то странные.
— Ничего особенного. — Он посмотрел вверх и нахмурился. — Это просто отблеск солнца и моря.
Да, подумала она. Отблеск. Что же еще это может быть? И все же на какой-то момент ей показалось, что окна спальни отца смотрят на нее, как пара злобных глаз. Ее охватил ужас, она задрожала, почувствовав себя беззащитной даже в объятиях Дирка. Когда они вошли в кухню, Дирк заботливо усадил ее на стул и попросил Мораг:
— Крепкого чаю и много сахара.
— Уже все прошло. — Шона смущенно посмотрела на него. — Я… не знаю, что нашло на меня.
— Тебе надо немного отдохнуть, расслабиться ни о чем не думать. — Он повернулся к экономке. — Позаботьтесь о ней, Мораг. Мое счастье теперь в ваших руках. Позвоните мне, если что…
— Не стоит учить меня, что следует сделать, — чопорно перебила Мораг. — Чем, по-вашему, я занимаюсь всю свою жизнь?
