Почти смешная история и другие истории для кино, театра | страница 100
— Нужен!
— А у меня нет с собой паспорта!
— Просто ты уже не хочешь со мной разводиться!
— Нет, хочу! Я принесу паспорт и заявление! — И Борис Иванович зашагал по улице.
Вечером, когда Марина Петровна вернулась домой, Наташа поспешно вышла ей навстречу:
— Мама, я должна тебе что-то сказать…
— Все, что ты скажешь, я знаю заранее. Зато я тебе расскажу! — В голосе Марины Петровны звенела счастливая гордость. — Сегодня твой отец закатил мне сцену ревности! Я думаю, он бы меня прибил, но на улице было слишком много прохожих!
— Мама, наш папа — прошедший этап, а я тебе должна сообщить…
— И прошедший и, быть может, будущий! Он готов был меня растерзать, он меня любит!
И только сейчас Наташа очнулась.
— И ты его пустишь обратно?
— Конечно, я с ним прожила двадцать лет.
— Девятнадцать!
— С годами люди в ком-то нуждаются. Подожди. — Марина Петровна решительно предупредила попытку дочери заговорить. — Да, я знаю его недостатки, но, сложенные вместе, они превращаются в достоинства.
— А ты уверена, — язвительно спросила Наташа, — что он снова не сбежит к толстухе?
— Знаешь, как говорится, хорошо там, где нас нет, а он побывал там, где нас нет, и понимает теперь, что лучше там, где мы есть! Суета сует…
Раздался звонок. Наташа посмотрела на мать.
— Наверное, Вася! — беспечно сказала Марина Петровна.
— Откуда ты знаешь?
— И знаю, и догадываюсь!
— Мама, — тихонько призналась Наташа, — возможно, даже очень возможно, что я его люблю!
— Ну, это уж черт знает что! — мгновенно вспыхнула Марина Петровна. — У меня, вероятнее всего… нет, почти наверняка, восстанавливается личное счастье, а ты вот так по голове — бесчеловечно, без подготовки, без обработки — бах — люблю!
— Мама… ты не волнуйся, ты мне лучше посоветуй, что делать?
— Что делать? — Марина Петровна на секунду задумалась. — Во всяком случае, не держать его на лестнице, а впустить в дом!
Она сама открыла дверь и… замерла от удивления.
За дверью из-за груды чемоданов, коробок, пакетов улыбались Серафима Ильинична и Яков Андреевич.
— Здрасьте, родственнички! — почти пропел Яков Андреевич. Обнял оторопевшую Марину Петровну и расцеловал в обе щеки. — Здравствуй, доченька. — Он проделал то же самое с окаменевшей Наташей.
— Здрасьте, родные. — Теперь полезла целоваться Серафима Ильинична. — Яша, тащи вещи в квартиру! Где Вася? Пусть поможет!
— Васи нет! — сухо сообщила Наташа.
— Ничего, обождем! — Яков Андреевич уже перетаскивал чемоданы. — Нам торопиться некуда, мы недели на две, не больше!
