— Ни одного, ни малейшего ранения. Митра! Что там, в комнате?
Ужас охватил всех, и люди с воплями помчались к воротам. Стражники побросали пики и начали рваться на улицу одновременно, так что при ретираде не обошлось без увечий. Арус последовал за ними, а полуослепший Постумо ковылял за ним и просил не бросать его одного. Он вцепился в стражников, но они оттолкнули его на пол и в своем страхе пробежались по нему. Он пополз вперед. Последним спасался Деметрио, все еще прижимающий плащ к сильно кровоточащей ране. Стражники, кучер, ночной сторож и инквизитор, раненые и уцелевшие, все они спешили прочь с криками на улицу, где стража, наблюдавшая за замком, была немедленно охвачена паникой и, не задавая лишних вопросов, ударилась в бегство.
Конан стоял в коридоре один, рядом стремя мертвецами. Он поудобнее взял меч и направился в таинственную комнату. Дорогие шелковые занавеси покрывали стены, шелковые подушки и обтянутые шелком диваны повсюду стояли в изобилии. Из-за тяжелой позолоченной ширмы на киммерийца смотрело лицо.
Конан остолбенел, преисполненный удивления перед холодной классической красотой этого лика, подобного которому он никогда еще не видел среди смертных. Ни слабость, ни сострадание, ни жестокость, ни доброта, ни какое-либо иное человеческое чувство не отражалось в этих чертах. Этот лик мог бы быть маской бога, созданной рукой художника, если бы в нем не угадывалась жизнь — ледяная, чужая жизнь, какой Конан никогда не знал и постичь которую был не в состоянии. Он мимоходом подумал, какого скульптурного совершенства должно быть тело, спрятанное за ширмой, если лик блистает такой неземной красотой.
Но он мог разглядеть только изящной формы голову, которая слегка покачивалась из стороны в сторону. Полные губы раскрылись и выговорили одно-единственное слово, звенящее и вибрирующее, как колокольчик скрытого джунглями храма в далеком Кхитае. Оно принадлежало чужому наречию, забытому еще до того, как царства людей поднялись в своем блеске и величии, но Конан знал, что оно означало:
«Подойди»!
И киммериец повиновался — отчаянным прыжком и свистящим ударом меча. Нечеловечески прекрасная голова слетела с плеч, ударилась о край ширмы и откатилась в сторону.
По спине Конана заструился пот, потому что ширма затряслась от содроганий тела, которое находилось за ней. Несчетное количество раз видел киммериец, как умирают люди, но он никогда не слышал о том, что человек способен так агонизировать. Существо, которое должно было быть наверняка мертво, билось и содрогалось с оглушительным скрежетом. Ширма шевелилась, раскачивалась и, наконец, опрокинулась с металлическим скрипом к ногам Конана. И тогда киммериец смог увидеть, что скрывалось за ней.
