К выходу было ближе идти в другую сторону, но ему было все равно.
Скоро перестали попадаться навстречу медленно прохаживающиеся фигуры в казенных халатах. Катились коляски со спящими или недоуменно моргающими на свет ребятами. Ничего не понимают и покорно лежат, широко открытыми светлыми глазами всматриваются: куда это мы попали? Что с нами тут будет?.. Молоденькая мама подталкивает коляску, озабоченно смотрит на малыша и тоже не знает...
Артур свернул в боковую аллейку. Тут безлюдно и слышно, как стучат и коротким писком перекликаются дятлы.
Он шел и довольно долго как будто ни о чем не думал, но что-то было очень-очень плохо.
Она осталась там, на скамейке, со своими странными рассуждениями. Он, видимо, ей нисколько не был нужен.
Ну что ж, бывает. Может, так и к лучшему... Кой черт к лучшему, тогда не было бы так мутно и плохо.
Как это все получилось? Да, как это получилось, что он вернулся из командировки и не позвонил к ней на работу, не повидал ее? Хотел отделаться? Ничего подобного. Конечно, хотелось сохранить свою полную свободу. Безо всяких этих там посягательств и моральных обязательств. А тут еще эта идиотская история с паспортом... Эта дрянная история. Ну, черт с ней. Главное - ему-то ведь хотелось видеть Лину, безусловно, да. Иногда ему очень недоставало ее. Да нет, чего там, просто тоска брала, до того хотелось оказаться снова там, у моря, вместе с ней.
И все-таки не позвонил. Ни разу! Как же так?
Он дошел до какого-то забора с канавой, свернул наугад и вышел на берег пруда, опять свернул, подобрал веточку в траве и злобно хлестнул ею по стволу дуба раз, другой... Веточка скоро размочалилась на конце, он ее отшвырнул и опять спросил: "Как?.." Оказывается, вслух, потому что какой-то пожилой человек обернулся, приостановился, раскрыл было рот переспросить, но раздумал.
Его никогда не покидала уверенность, что стоит ему только решить, и он в любой день или вечер ее увидит, и она ему очень обрадуется, уж в этом-то он не сомневался. Он, конечно, тоже, но уж она-то!..
Откладывал в уверенности, что это никогда не уйдет, что она ждет не дождется, когда он решит: пора! Как легко, оказывается, откладывать то, чем ты так безусловно владеешь!
А теперь кажется, что лишился чего-то своего, принадлежавшего ему. В конце концов, какой-то своей собственности. Не Лины, конечно, ее он никакой собственностью не мог считать, а вот этого - ожидаемой ее радости. Своей радости?.. Нет, все не то, а просто вот было у него "это" - все, что с ней связано хорошего, и вот теперь, оказывается, нет... И идешь, как обворованный, с пустыми руками, да еще чуть ли не виноватый...
