Когда отдыхают ангелы | страница 43

— А впереди еще бал! — с улыбкой напомнил В.Г., и его глаза тут же спрятались в щелочках.

— Вот именно, новая головная боль!

Бал был обещан победителям Черного Дрэгона, и обещание требовалось выполнять. Но Марсём ничего не могла делать «без фокусов». Выяснилось: на празднике, кроме принцев и принцесс, будут танцевать родители.

— Оленька, — дедушка пытался успокоить мамино раздражение. — Но ведь это тайное желание взрослых! Просто высказанное вслух. Каждый человек в глубине души мечтает хоть раз потанцевать на балу! Это так прекрасно!

— А больше ему и мечтать не о чем! Только не рассказывай, что сказала бы бабушка, — сердилась мама. — К тому же есть одна ложка дегтя в этой танцевальной бочке меда. Твоя Марсём потребовала приходить на репетиции парами — дама с кавалером. Говорит: «Мы должны продемонстрировать красивые образцы взаимодействия между мужчинами и женщинами!» А где я возьму кавалера, а?

— Значит, ты все-таки хочешь танцевать? — обрадовался дедушка. — Конечно, хочешь! Это так понятно. Знаешь — я с удовольствием буду твоим кавалером.

Бедный дедушка! Он так хотел, чтобы мама отправилась на бал. Он хотел галантно подавать ей руку, и выводить в бальный круг, и с поклоном усаживать на место. Но первая же репетиция расстроила его планы.

— Оленька, я, кажется, переоценил свои возможности, — дедушка не мог подавить вздох. — Боюсь, я могу тебя подвести: надо так быстро опускаться на колено! Чтобы в музыку уложиться. Но ты обязательно должна танцевать. Обязательно. Знаешь, — тут дедушка постарался говорить нарочито беспечно, — я попросил Володеньку меня заменить. И он согласился. С радостью.

Мама фыркнула, но представившуюся возможность не отвергла. К тому же выяснилось, Марсём тоже пригласила В.Г. принять участие в бале — вместе с перерожденными жабастыми. Так что он вполне мог совместить возложенные на него обязанности.

Теперь все вокруг — и дома, и в школе — были заняты исключительно мыслями о бале.

…Когда мне было одиннадцать, родители призвали меня «поговорить». Они сидели в кухне, за пустым столом, с торжественными выражениями на лицах.

Отец постарался говорить мягко и доверительно: «Видишь ли, у нас в жизни изменения. Мы с матерью решили разойтись». Это было почти невыносимо, поэтому я с поспешной готовностью согласилась: «А-а-а… Ну, расходитесь. Раз решили. Только бумаг никаких не подписывайте. Вдруг потом передумаете!» Почему-то мне казалось, что корень зла в этих самых бумагах. «Мы уже все подписали, — в отличие от отца мама держалась строго и независимо. — И папа теперь будет жить отдельно. Но ты сможешь ходить к нему в гости». Я сказала: «Ладно. Буду ходить». — «Ну, тогда все». Я повернулась и ушла. А отец собрал свои вещи и переехал жить в школу.