— На, забирай своего хулигана! Ишь, пощады он не желает!
После чего, продолжая громыхать и ругаться, выпроводил их наверх.
Скоро Марсём привела Егора к нам. Он что-то размазывал под носом, но уже улыбался. И Марсём, казалось, дышала свободнее: с ее лица ушло напряженно-озабоченное выражение. Но нужно было что-то сказать. Что-нибудь порицающее, педагогическое. И она придумала: присела перед Егором, заглянула ему в лицо и спросила:
— Ты зачем туда полез? Захотел в пасть к дракону?
Егор взглянул на Марсём с любопытством. Все другие, топтавшиеся у отдушины, тоже смотрели с интересом и украдкой поглядывали на дыру. Было очевидно: в пасть к дракону хотят все — кто играл в собаку Баскервилей и кто не играл.
И Марсём поняла. Но решилась не сразу. Прошел год, прежде чем она открыла для нас пасть дракона.
Жорик и Илюшка подобрали покинутую хозяйкой Барби, дождались, пока все уйдут гулять, спрятались в спальне и раздели беззащитную куклу догола. Они хихикали, уставившись на пластмассовые выпуклости, и по этому хихиканью были обнаружены. Сначала Марсём молчала — долго и тяжело. Это сразу заставило малолетних преступников потерять вкус к жизни. Потом она заговорила, глядя в пространство и не обращаясь ни к кому лично.
Больше всего, сказала Марсём, мне хочется раздобыть еще одну куклу. Такую же голую. На специальной веревочке. И повесить каждому из вас на шею. (Тут она посмотрела — сначала на Илюшку, а потом на Жорика.) Как орден за совершенные деяния. И чтобы все видели. А то ишь — спрятались! Кстати, чья это кукла? Большой Насти? Вот и поделились бы с ней своими открытиями. Но, сказала Марсём самым жестким голосом, я так не сделаю: мне жалко кукол. И стыдно перед Настей. А на вас смотреть противно. Она резко повернулась и ушла на улицу, к остальным, отыскала там Настю, велела ей привести свою куклу в порядок и убрать в шкаф.
Жору с Илюшкой Марсём не замечала два дня. В тот злополучный день они сами старались не попадаться ей на глаза. Но на следующее утро вступил в действие закон о любви к первой учительнице, и Илюшка уже не мог выдерживать подобной немилости. Он вертелся рядом с Марсём — неправдоподобно вежлив и неприлично послушен, все время поддакивал и заглядывал ей в лицо. Мрачный, как туча, Жорик следовал за ним по пятам и был на редкость миролюбив. Так что классная общественность тут же заподозрила неладное.
— Ты чего? Совсем рехнулся? — выразила всеобщее недоумение Вера. — Тихий такой?
