Шесть процентов | страница 9



- А хорошо, что вы приехали.

- Хорошо? Вы думаете? - с благодарностью и беспокойной надеждой подняла она на него ласковые глаза.

- Да говорю же вам! - воскликнул Восняцкий, чуть не хлопнув ее при этом по плечу и удержавшись только потому, что в последнюю минуту заметил, какое оно ненадежное, неокрепшее.

- Правда? - с жадной, но очень робкой надеждой переспросила Тамара. Вы правду говорите?

- Да что там раздумывать! Идите прямо к нему на квартиру. Как раз, может, и застанете. Мне-то на работу надо возвращаться. В случае, если его там нет, вы с хозяйкой посидите, а я после работы бегом туда. Идет? И вы нигде не задерживайтесь, прямо туда, я вам сейчас объясню адрес.

- Где же я задержусь? Конечно, прямо. Я бегом побегу, только дорогу скажите.

Она хмурилась, закусив губу, и кивала на каждое слово, запоминая объяснения Восняцкого, когда он рассказывал, как пройти на квартиру Платонова. Повторила все слово в слово и потом опять своими ласковыми, неуверенными глазами заглянула ему в лицо и, осторожно выбирая слова, потому что не знала, как много ему про нее известно, спросила:

- А может быть, он меня позабыл? И я ему не нужна больше?

- Да идите, ни о чем не думайте! - бодро воскликнул Восняцкий, стараясь сам не поддаться ее неуверенности.

- Правду вы говорите? - прошептала она, благодарно глядя на него своими неяркими, ставшими в эту минуту счастливыми глазами.

- Седьмая калитка, не забудьте! - крикнул он еще раз вслед.

Она шла, ступая по толстому слою мягкой пыли, горячей и нежной, взлетавшей маленькими облачками у нее из-под подошв.

По обе стороны безлюдной из-за жары, добела выжженной зноем загородной дороги тянулись толстые глиняные ограды, за которыми цепенели в безветренном зное пропыленные деревья.

Тамара отсчитала седьмую от угла калитку и толкнула ее рукой. Калитка была заперта. Она постучала, и где-то в глубине залаяла собака, но никто не откликался, и тут она заметила, что калитка накрест заколочена старыми досками.

Отступив на середину дороги, чтоб оглядеться, она в углублении ограды заметила другую калитку, поменьше. Эта сразу легко отворилась, и Тамара вошла в маленький дворик, где под единственным деревом журчал проточный арычок, прорытый вдоль выложенной из кирпичей узкой дорожки.

Во дворе не было никого, кроме человека, который сидел, сгорбясь и опустив босые ноги в воду. Он медленно повернул к ней лицо.

Она знала, что у него с глазами, и приготовилась увидеть его лицо похожим на лица слепых, каких она видела. Но это было не то: его глаза смотрели в упор ей навстречу с усилием, напряжением, каких не бывает у тех, кто не видит. Не застывшие, переставшие бороться, а живые, делающие усилие видеть глаза.