Да, уж эта была где-нибудь в соседнем доме в тот день, когда упала бомба, и теперь вот прохаживается, покачивая бедрами, позвякивая ключами, непоколебимо убежденная, что все так у нее и должно быть - в полном порядке, что все несчастья и страданья мира не для таких, как она, принимая все как должное - и голубое весеннее небо над головой, и модную прическу, и маленького сына, и свою молодость, и смазливое личико, и то, что квартира досталась ей не в ТОМ доме, а в соседнем.
Верхние мелкие веточки липы покачивались в ясном небе, и где-то в вышине шел, оставляя снежный, рыхлый след, почти невидимый самолет. И сейчас же еще одна мечта плеснула перед глазами, заслонив сквер, день и город. Он не был летчиком, но вот он в кабине самолета, ночного истребителя, в пасмурном небе над городом... тогда... в тот год, в тот вечер и в ту минуту, когда тот еще не успел сбросить бомбу, он бросает в пике свой самолет и с торжеством слышит треск разрываемого, ломающегося при столкновении металла, зная, что все дома внизу, в спящем городе, встретят завтрашний восход! Выйдут из этой ночи целыми, нетронутыми, как корабли из благополучного плаванья...
Розово-голубая мама не глядя взяла мальчика за руку и пошла к выходу, и он по-прежнему покорно бежал мелкими торопливыми шажками рядом с ее покачивающейся юбкой в сотне мелких заглаженных складочек, но на полдороге она отняла руку, чтобы поправить волосы, вернее, чтоб, коснувшись пальцами, убедиться, что прическа в прежнем великолепном порядке. И игрушечные ножки в маленьких тапочках тотчас повернулись и суетливо побежали к возлюбленной тумбе.
Мама обернулась, нахмурилась, бросила быстрый злой взгляд на сидящих на скамейках людей и, мстительно сжав губы, ускорив шаг, повернулась и пошла за сыном.
А маленький уже лежал животом на тумбе и скребся коленом, пытаясь вползти еще чуточку кверху, и вдруг качнулся, его перевесило, он перевалился и уселся на тумбе, свесив коротенькие ножки. Улыбка изумления, удовольствия, радости и, наконец, тихого восторга медленно разлилась по его бледному покорному маленькому лицу с двумя точечками глаз, выглядывавших из-под нахлобученной пузырем шапки.
Что-то сломалось в нахмуренном лице мамы, точно потрескалась жесткая корка, не дававшая ему двигаться. Она нагнулась и быстрым, но мягким движением сняла сына с тумбы, сдерживая улыбку, поставила его на землю, и ножки обрадованно побежали с ней рядом к выходу.
