«Вина?»
Дак-ир уже собирался задать вопрос, но священник перебил его:
— Ты уже близок к концу, Хазон, так что читай дальше.
Словно зачарованный, Дак-ир вернулся к пергаменту.
«Этот рассказ — единственное свидетельство ужасного деяния… Нет. Это мое признание в соучастии. В безопасности оставался я в Скале Милосердия и ничего не сделал, пока братья мои страдали и умирали. Но так быть не должно. Оставляю я это свидетельство на малое искупление, чтобы люди ведали о том, что произошло. В расплату за грех я отдам свою жизнь так же, как отдали свои жизни другие».
На этом текст обрывался — и только дочитав последнюю строчку, Дак-ир осознал, что старик назвал его по имени. Воин резко развернулся, чтобы потребовать ответов… но было уже слишком поздно. Писец исчез.
Обстрел «Сотрясателей» прекратился внезапно, как прекращается биение пульса при остановке сердца. Наступившая тишина была похоронным звоном по Фаланге и их союзникам-Астартес.
— Все, — прохрипел Цу-ган, когда имперская бомбардировка оборвалась. — Мы пробьемся сейчас, или нам конец. Ягон?
— Щит все еще держится, милорд.
Они находились сейчас лишь в сотне метров от пустотного щита, прорвавшись вперед в последней отчаянной попытке свалить его. Без поддержки тяжелой артиллерии задача казалась невыполнимой. Все это время солдаты Фаланги продолжали исчезать, увлекаемые в небытие проникшими сквозь барьер невидимыми руками.
— Я чувствую… что-то, — с трудом произнес Пириил. — Что-то в пустотном щите… Как раз за пределом моей досягаемости…
Затратив колоссальные усилия, библиарий ослабел. Психическая завеса рвалась и больше не могла уберечь от выжидающих за ее границами призраков варпа.
— Будьте тверды! — прокричал Маннгейм. — Сомкните ряды и сражайтесь во имя славы, солдаты Фаланги!
Гвардейцы держались лишь за счет мужества и железной решимости, несмотря на то что их товарищей одного за другим поглощала земля.
И снова Цу-ган не мог не восхититься их храбростью. Как охваченный безумием дервиш, сержант носился вдоль шеренги, осыпая вторгшихся под завесу призраков ударами, от которых саднили его руки и плечи.
— Саламандры! Сейчас завеса падет! — воскликнул он. — Защищайте Фалангу. Защищайте товарищей по оружию ценой собственной жизни!
— Во имя Вулкана и славы Прометея! — подхватил Бак-ен. — Да будет он, восседающий на Троне Терры, свидетелем вашего мужества, солдаты Фаланги!
Слова Астартес подействовали как глоток живой воды. Вместе с воодушевляющей речью Маннгейма они заставили солдат непреклонно смотреть в лицо почти неминуемой смерти.
