Почти свалившись в кресло, он протянул руки к огню и начал их потирать, слабо покрякивая от удовольствия, с полузакрытыми глазами, не замечая, что печурка стоит совсем в стороне.
Елена Федоровна смотрела на него с жалостью: он, видно, так измучился и устал, что даже не мог, как обычно, красочно описывать свои мучения и подвиги.
- Ну, как сегодня наш симпатичный Смирнов?
Кастровский помолчал, собираясь с силами, кашлянул и сказал:
- Да, Смирнов - это человек с большой буквы... Это умница!.. Это чистая душа, подобная...
- Он все такой же хороший?
- Да, такой же... Я не ошибся в нем. Ни на минуту. Нет.
- И он опять передавал мне привет? Это верно? Или на этот раз позабыл? Скажите правду, я на него не обижусь, это так легко - позабыть такую мелочь. Только правду. Вы ведь не выдумывали его приветы?
- Никогда.
- Почему-то я вам верю. А сегодня?
- Вы подумайте, дорогая... - сказал он, низко опуская голову, - этот умница, этот человек... и вот его больше нет.
Они долго молчали.
- Бедный Смирнов, - сказала Истомина. - Бедный, хороший Смирнов. Почему-то в Смирнова я верила. Я даже как-то привязалась к нему. Он умер?
- С телефонной трубкой в руках. У себя в кабинете... Просто остановилось сердце, и баста...
- Сегодня?
- Ах, еще в прошлый вторник я это узнал! Мне не хотелось вас тревожить... Со вторника на его место воссел некий Седельников. Этот не из тех, что умирают от истощения. Он оформил первым самого себя и улетел, все бросив. Даже документы неизвестно где искать.
- Что же теперь будет? Что теперь с нами будет?
- О-о, ничего страшного... Надо начинать все сначала, вот и все.
Все сначала. И он еще пытается бодриться, этот нелепый, легкомысленный старик. "Все сначала" - это значит "никогда". Вот что это значит.
- Никогда!
- Что вы сказали! Что - никогда?
- Никогда я отсюда не выберусь, никуда не улечу, и не смейте больше никуда ходить и никого просить, я знаю, я умру в этом проклятом доме, я никогда отсюда не выйду!..
Она сжимает руками голову, раскачиваясь из стороны в сторону, и громко, на весь дом, плачет, все сильнее, по-детски горестно вскрикивая, ожесточенно отталкивая Кастровского, когда он топчется вокруг нее в беспомощной тревоге, пытаясь взять за руку.
- Уйдите... Оставьте... - долго, бессвязно и безутешно повторяет она кому-то, вкладывая в эти слова всю усталость, отчаяние и горечь.
Совсем выбившись из сил, она лежит ничком на постели, потихоньку всхлипывая.
