— Я не могу ничего сделать.
— Если захотите — сможете. Вы начальник.
Снова все хором вступаются:
— Если захотите — сможете. Оставьте его на свободе.
— Эй, вы, чего суетесь? — вопит комиссар.
Но полицейские, которые собирались посадить «доктора» в машину, начинают колебаться. Доменико, который до сих пор не вмешивался, считает, что настал момент выступить на сцену. Как превосходный актер, он говорит торжественно, искренним тоном:
— Даю вам слово, господин комиссар, никогда больше не пользоваться приемником.
— Интересно, как мог бы ты им пользоваться? — издевается полицейский. — Ты воображаешь, что я тебе его оставлю?
Но «доктора» не собьешь. Он невозмутимо продолжает:
— Для меня приемник был удовольствием и отдохновением в моей печальной жизни, но если вы подозреваете, что радиопередатчик может служить для осуществления незаконных целей, то я предпочитаю сразу положить конец вашим подозрениям...
— Ладно, — обрывает его Ипполито. — А разрешение-то у тебя было?
— Нет.
— Прекрасно, конфискую у тебя приемник и влеплю тебе штраф.
Дон Доменико еще не понял. Он хочет продолжать речь в свою защиту, но немного сбит с толку сердитым и в то же время ироническим выражением комиссара. Кармела сообразила быстрее отца, она кричит:
— Спасибо, господин Ипполито! — и целует ему руку. На этот раз она благосклонно позволяет помочь ей подняться с колен. Полицейский похлопывает ее по щеке, отеческая ласка. Но Кармелу не проведешь, она улыбается понимающей улыбкой.
— Какой милый, — комментируют соседи.
Ипполито, раздосадованный, что не смог лучше скрыть свои чувства, поворачивается к Кармеле спиной.
— Увидите, какой я милый, — ворчит он, садясь в машину. — Попадитесь мне только... в другой раз, когда не будет кораблей, терпящих бедствие.
Все полицейские уселись в машину, она трогается.
Доменико следит за ней взглядом, пока она идет по двору, продвигаясь в толпе, и исчезает на улице. Тогда он выпрямляется во весь рост и тоном благородного отца приказывает дочери:
— А теперь домой... Ну-ка!
Бросив Дженаро лукавый взгляд, она послушно направляется к дому. Соседи подходят, молча пожимают руку доктору, он благодарит их сердечно, с достоинством.
Дон Доменико знаком подзывает Дженаро, который все время держался немного в стороне, кладет руку ему на плечо.
— Придешь ко мне завтра.
К соседям:
— Представляю вам жениха Кармелы.
8 часов 35 минут (по Гринвичу) в Зобре
Машина Дорзита останавливается у хижины Луазо. С момента въезда в деревню джип продвигается очень медленно, в сопровождении все увеличивающейся толпы. Оттесняя зевак, впереди идет жандарм. Этьен выходит из автомобиля. Сейчас же начинается давка. Родственники, друзья, знакомые, соседи окружают его. Обнимают. Жмут руку. Поздравляют. В дверях его мать и теща, полдюжины беззубых сияющих старух подносят ему ребенка. В хижине роженица улыбается ему, тут же строит гримасы колдун. Со всех сторон раздается смех, пронзительный свист, крики, царит радостная суматоха, воскрешающая древние африканские обычаи.
