Ганси вспрыгнул на подоконник, стучит в стекло. Офицеры поднимают головы. Мальчик знаками просит их подойти к окну. Беллами встает, открывает окно, берет Ганси за руку. Прибежавший часовой, злой и раздосадованный тем, что дал себя провести, хочет задержать мальчика. Не знает, как оправдаться перед офицерами. Беллами прерывает его: никто не собирается обвинять его в небрежности. Пусть даст парнишке войти. Ганси спрыгивает в гостиную, растерянно смотрит на американцев: свет люстры слепит ему глаза.
Беллами кладет ему руку на плечо:
— Ну, дружище, что случилось? Почему ты так поздно на ногах?
Остальные офицеры поднялись, окружили Ганси, радуясь возможности прекратить партию.
Ганси смущен. Никак не может объясниться. Открывает рот, чтобы сказать что-то, и начинает заикаться. Протягивает Беллами записку отца. Летчик быстро пробегает ее глазами.
— О каком корабле идет речь?
— Не знаю.
— Твой отец — радиолюбитель?
Ганси спрашивает себя, разрешено быть радиолюбителем или нет. В последнее время существует столько запрещений, а люди все-таки проделывают всякие запрещенные вещи. Он не доверяет оккупантам и в своем сомнении решает ограничиться осторожным:
— Не знаю.
— Как не знаешь? У твоего отца, по-видимому, есть приемник, раз он пишет об этом.
— У него есть приемник, но я не знаю, пользуется он им или нет.
Беллами пожимает плечами. Этот ребенок — форменный идиот. Это раздражает его. Как только он увидел Ганси, ему стало ясно, что провидение послало мальчика помочь ему выбраться из затруднения. Он был прав, когда говорил, что один шанс из пяти, чтобы выпутаться, — хорошее соотношение, но игра еще не кончена. Шарик все еще катится. Надо, чтобы он попал на хороший номер.
Беллами надевает пальто:
— Я иду с ним.
Записка переходит из рук в руки. Товарищи хотят высказать свое мнение; лучше всего было бы вызвать по телефону американскую радиостанцию. Официальное радио всегда в курсе такого рода спасательных операций. Нет никакого смысла поручать кому-то забрать сыворотку по прибытии французского самолета; не известно еще, как переправить ее в Осло. Удобнее всего было бы заняться этим военному госпиталю или полиции. Во всяком случае, без вмешательства властей ничего нельзя сделать.
Беллами не согласен:
— Все это слишком долго и сложно. Тут нужно успеть к сроку.
— А один ты управишься быстрее?
— Безусловно, потому что ни у кого не буду спрашивать разрешения.
— Разрешения на что?
— Откуда я знаю? На то, что окажется необходимым. Буду действовать по наитию.
