Потом она опять искренне соглашалась с ним, что намечаемое увеличение врачебного персонала на одну штатную единицу принесет гораздо больше пользы, чем безалаберные "кухонные" приемы случайных соседей и, как он подозревал, родственников соседей и соседей этих родственников. Соглашалась, а на другой день опять доносилось постукивание о порог валенок, с которых сбивали снег, и стеснительное покашливание с кухни, где вполголоса разговаривали и пили чай чьи-то соседи или чьи-то родственники...
Теперь кончилась, перестала существовать некая незначительная и несерьезная частица его жизни, всегда разделявшейся на две несоизмеримые части: главную, к которой относилось все связанное с его работой, с его служебным положением, авторитетом, даже с его служебным отпуском, и побочную, безалаберную, часто раздражающую, слегка им презираемую и, в сущности, совершенно неважную - куда относилось все связанное с женой, загородным домом, стиркой белья, домашними обедами, собаками, с ремонтом крыши и побелкой потолков.
Странно только, что вот сейчас он сам стоит посреди комнаты, сгорбив тяжелые плечи, и недоуменно осматривает окна, кресло, ковер и шкаф своей спальни, с неприятным чувством новизны: все это зная и как будто все не узнавая.
Из зеркальной дверцы шкафа на него исподлобья глядел знакомый старый человек, видеть которого ему давно уже не доставляло удовольствия. Он потянул за ручку и отворил дверцу.
В глубине на вешалках висели его пиджаки: летние, зимние, новые и старые, рабочие. Вторая, узкая створка шкафа, без зеркала, была затворена. Он подергал ее, стараясь отворить, но она не поддавалась. Он нагнулся и, нащупав внизу маленькую задвижку, отодвинул ее и потянул еще раз дверцу. Теперь что-то держало дверцу в верхней части. Оказалось - совсем малюсенький плоений и очень неудобный крючок. Его пришлось подцепить ногтем, и, только прижимая одновременно дверцу, удалось кое-как вытолкнуть его из тугой петельки. Дверца медленно распахнулась с тягучим скрипом. Тут висела закутанная в чистую заплатанную простыню его черная парадная пара для торжественных случаев и несколько ее платьев и кофточек.
Неужели каждый раз она так же вот вдавливала палец в этот паршивый крючок и подцепляла его ногтем, отпирая дверцы, когда ей нужно было достать платье? Вся она в этом: вместо того чтобы позвать слесаря и переменить крючок, она, наверное, десять раз подцепляла его ногтем и никому не сказала ни слова.
