(Фото: Окопчик. В нём — два немолодых мужичка, призванные из запаса на Большие учебные сборы, сведённые в этот окопчик общей судьбой. На бруствере лежат две винтовочки, пара гранат…
Мужички терпеливо ждут. Держат свой фронт. Один, похожий на школьного учителя — без всякой надобности протирает полой гимнастёрки круглые очки в металлической оправе. Губы шевелятся, он что-то неслышно ритмически шепчет- неужели стихи? Поверить невозможно…
Второй-по виду типичный ЖЭКТовский слесарь-сантехник- напоследок яростно затягивается смятой папиросой «Беломорканал», фабрики им. Урицкого… и по всему видно, прекрасно понимает — что так докурить уже и не успеет.
Потому как осталось им жить: всего минуту до начала их первого и последнего боя, и столько же- после броска их гранат и пары-тройки торопливых выстрелов…
За ними и рядом с ними- никого. Только поле, лесок, голубое, выгорающее небо… Только Советская Родина.)
Спокойный, чуть усталый голос. Никакой патетики. Доверительная, дружеская интонация….
«Мы это дело сразу увидали —
Две роты как поднялись из земли,
И рукава по локоть закатали,
И к нам с Виталий Палычем пошли.
А солнце жарит- чтоб оно пропало!
И больше нет уже у нас судьбы иной…
И я шепчу: «Постой, Виталий Палыч,
Подпустим гадов ближе, дорогой…»
Окопчик наш- последняя квартира,
Другой, уж видно, нам не суждено…
Поганые мышастые мундиры
Подходят, как в замедленном кино…
А солнце жарит- чтоб оно пропало!
И больше нет уже у нас судьбы иной…
И я шепчу: «Постой, Виталий Палыч,
Подпустим гадов ближе, дорогой…»
Как тихо в мире…Вижу лишь я только —
Травиночка в прицеле задрожит…
А сзади — лес, не нужный нам нисколько…
Но сзади…Сзади Родина лежит.
Пусть солнце жарит- чтоб оно пропало!
Пусть нет уже у нас судьбы иной…
И я сказал: «Давай, Виталий Палыч!
Кидай свою гранату, дорогой!»
Слова тоже — народные…
Только вот народы- совсем разные.
Шесть часов 21 минута. Штаб 4-ой армии.
Начальник штаба армии Сандалов: «Товарищ командующий, я чудом, чудом уцелел…Если бы я вовремя не прикрылся — то осколок прямо в меня угодил бы…Представляете, какая бы это была потеря для штаба, для армии, для всего фронта? Эх, вот только жалко — потерял я своего любимого котёнка — отстал, видно, где-то, мой бедный Белянчик…И эмка моя сгорела — представляете, мне пришлось в кабине простого грузовика ехать!»
Командующий армии Коробков- перебивая Сандалова: «У нас здесь ходят слухи, что противник, прорвавшись между Высоким и Брестом, распространяется на Видомль.
