«Не пойду! Я комсомолка! Я на перевязочном пункте работаю! У меня здесь раненые! Я за них отвечаю! У меня здесь ты! За тебя — я тоже отвечаю!!»
Мохнач слегка опешил, выкатив глаза так, что стал похож на миногу: «Это в каком смысле?»
«В прямом! Без меня ты здесь пропадёшь…»
«Да…да что ты себе позволяешь…Да кто ты вообще такая?!»
«Как это кто? Жена.»
«Как-к-кая жена-аа?»
«Гражданская. А через полгода можно расписаться. По Семейному кодексу Беларуси- можно с 16 лет. При наличии достаточно серьёзных обстоятельств.»
Мохнач совсем остолбенел: «Каких обстоятельств?»
Гражданка Никанорова, чуть покраснев: «Ну…там…беременности, например…»
Мохнач, с ужасом: «Каккой беременности?!»
«Такой. В губы меня целовал? Целовал. Ты что, не знаешь, от чего дети получаются?»
И гражданка Никанорова посмотрела на Мохнача невинными голубыми глазками…
«Да ты не пугайся, домик у нас хоть маленький, да свой, садик есть, маме ты непременно понравишься…»
Мохнач онемел окончательно…
Восемь часов пятнадцать минут. Дорога между Высоким и Видомлей.
Есть в Беларуси тихая речка с негромким названием Правая Лесная…Берёт она своё начало и вправду- под густыми кронами заповедной Беловежской Пущи…А потом, приняв под своё зелёное крыло другую речку- Левую Лесную — становится просто Лесной…И тихо струится она на встречу с Западным Бугом, как юная невеста- стеснительная и скромная- на встречу с молодым женихом…
Вот на этой-то речке и стоит мост…Обычный мосток, построенный ещё при Николае Последнем, и который с момента постройки регулярно ремонтировало то местное земство, то польская управа, то райисполком…Причём с одинаковым успехом.
«Но, но, Зорька!» — дядька в обтруханной сеном гимнастёрке напрасно потряхивает вожжами…Бедняга Зорька, всю свою лошадиную жизнь возившая молочные бидоны на сепараторный пункт, только зря рвёт жилы…Колесо фуры, окованное железом, провалилось в сломавшуюся доску настила и застряло…
Надо лошадь распрягать, фуру разгружать да поднимать…
А не хотелось бы- потому что на колхозном сене — вповалку красноармейцы с пятнами крови на посеревших от пыли бинтах…Растревожишь товарищей, лучше им от этого не будет…Дядька старый солдат, знает — чем меньше двигаться- тем меньше кровит…
Младший военфельдшер Ермилова дёргает возницу за рукав: «Дядько Колещук, ну что там?»
Колещук, с досадой: «Да, холера ясная…Сколько раз по этому чёртовому мосточку (прости дочка, за грубое слово) езжу- никаких забот, а тут- вот как на грех…И ведь дорога пустая, скажи- ни туда, ни обратно…Как вымерло. За час, поди, никто нас не обогнал. Пособить некому…»
