На карте плотности духовного потенциала эта площадка значилась как весьма сомнительная, и на ней решили покопаться просто для очистки совести, лишь бы израсходовать полностью сезонную смету да рабочим отработать положенный по договору срок. Фактически, это было оплаченным отдыхом в награду за отличную работу – условия здесь, для привычных к жаре, сухости и опасностям археологов, были просто райскими.
Невдалеке, на севере, вздымался горный хребет, за которым начинались места обжитые – влажная и плодородная, густонаселенная приморская низменность. В трех сотнях саженей от лагеря пролегала не очень оживленная, но проезжая дорога с маленьким, утопавшим в садах поселением по ту ее сторону, где было несколько ключевых прудов, базарчик из полудюжины лавок, харчевня и даже небольшой иллюзорий, в расчете на проезжающих. А в четверти перехода к востоку дорога проходила по мосту над стекавшей с гор рекой. Далее к югу вся ее вода терялась в песках, но здесь долина тянулась зеленой лентой, а сама река изобиловала пригодными для купания заводями. Это вызвало даже некоторое недовольство среди высших из Сотрудников – все бассейны были до того хороши, что никак не удавалось распределить их по ранжиру сообразно качествам каждого. Но дальше невнятного бурчания про себя дело не пошло, а на духовности почти никак не отразилось. Ничуть не удивительно – экспедиция прошла с небывалым подъемом и общий дух был спаян, силен и положителен, как никогда.
Правда, неприятный сюрприз преподнесли двое из Повинных – расслабившись в относительном комфорте, они взялись за прежнее, и пуще, чем было. Их пришлось отправить обратно в Места Содержания, и с ними, что очень огорчило и даже потрясло Мыслителя – одного из, казалось бы, проверенных Рабочих, поддавшегося их дурному влиянию. Но в целом и исправительный опыт экспедиции оказался удачным – пятерых Повинных никто уже не считал Повинными, дело оставалось за формальной рекомендацией по окончании календарного срока работ. Остальные же сами согласились, что смягчение им наказания до наименьшего будет и уместным, и справедливым.
Особенно радовала Соблазнительница. К ней такое определение так и прилипло в качестве личного идентификатора, но употребляли его беззлобно и с юмором. Ведь по сути она теперь стала прилежной труженицей. Даже сейчас, когда все прочие, побродив для проформы по площадке, отправлялись кто в поселок, кто на реку, она проводила на рабочем месте все положенное время и даже сверх того, если погода благоприятствовала. И каждый раз что–то находила, определяла, сопоставляла – за время экспедиции она приобрела и простейшие навыки умственной работы. Где и как она получила необходимые для этого воспитание и образование – оставалось тайной; о своем происхождении и прошлом она никогда никому ничего не сообщала.
