Двадцать семь лет.
Тогда Дарина показалась себе слишком молодой и нереализованной, чтобы тратить столько лет на малыша и мужа, если могла заняться устроением своей карьеры вместо этого. Тем более после его нежелания поддержать ее стремление.
И потому, обидевшись, не послушав слов человека, который любил ее, которого любила она — Дарина сделала то, что сама себе до сих пор не простила. И не простит никогда, сколько бы исповедей она не посетила, и как часто не отстаивала бы в церквях любого уголка мира молебны за невинную душу ребенка, которому не позволила родиться.
Холодный воздух улицы пробрал до костей сквозь тонкую ткань халата и ненадежного свитера, когда она внезапно для себя очутилась на крыльце больницы.
Дарина даже не заметила этого — перед глазами все еще стоял яркий свет бестеневой лампы операционной, в которой ей делали аборт. А голос Игоря из воспоминаний, отчаянный, злой, обиженный, мешался со звоном таких же воспоминаний о стуке инструментов по металлу подноса.
После того они почти не разговаривали, а если и пришлось обменяться парой слов, когда Дарина забирала свои вещи — Игорь неизменно обращался к ней вежливо и холодно.
Уже тогда она поняла, что это неоправданно высокая цена за любую, даже самую головокружительную карьеру.
Да только поздно на Дарину опустилось прозрение. И она заставляла себя глотать слезы и верить.
Верить в то, что все успеется, все еще будет… Не с ним, наверное, не с тем, кого любит, но может быть с кем-то, кто сумеет стать не менее близким.
А теперь веры не было. Только жалость к себе и презрение, которое не стереть ни научными работами, ни похвалами коллег, ни годами, проведенными за границей.
Проглотив сдавленные рыдания вместе со слезами, загоняя их туда, где прятала все эти годы, Дарина решительно зашагала через двор к нескольким старушкам, торгующим кофе и шоколадками. Она задрала голову повыше и игнорировала удивленные взгляды встречных, которые сами передергивались при виде ее тонкого одеяния.
А сама она смотрел на низкое, почти черное небо, и в уме умоляла, чтобы то не просыпалось снегом. Дарина не выдержит этого, точно разревется, как девчонка. В Торонто зимой, к удивлению сотрудников, ее глаза вечно оказывались на мокром месте.
С того холодного и снежного дня семь лет назад Дарина отчаянно не любила зимы.
Игорь внимательно слушал рассказ Лешика о том, как его крестник со своим отцом вчера собирали весь вечер модель самолета.
