— Наверное, — она поджала губы, решив, что если такой прогноз оправдается, ей станет совсем невесело вечером в легком пальто и сапожках. — Теперь вы не один ведете больных, сможете приходить немного позже, — отчего-то тише добавила Дарина, ощущая в своем же голосе какую-то неуверенность. И, будто пытаясь это скрыть, направилась к ступеням крыльца.
— Посмотрим, — как-то неопределенно пробормотал Игорь и пошел следом, не позволяя Дарине убежать от него. Впрочем, и без его сопровождения, это оказалось бы достаточно трудной задачей, учитывая, что они работали вместе.
— Что, совсем забегались, Дарина Михайловна? — веселый голос Богдана заставил ее оторваться от окна и вида на остановку, которую созерцала Дарина.
— Да, есть немного, — с доброй улыбкой призналась она. — Вот, подумываю, выбежать, купить кофе, — объяснила Дарина парню свое поведение.
Несколькими часами раньше он сокрушался в ее присутствии, что чайник в ординаторской перегорел, и приходилось бегать или в сестринскую или к шефу.
Дарину это не устраивало. Ни один из вариантов. Начать с того, что у нее даже чашки своей не было — забыла утром прихватить. Да и не могла она пойти к Игорю, попросить у него горячей воды.
Не могла, и все тут.
Точно так же, как не хотела смотреть в холодные, полные осуждения глаза Тамары Петровны, старшей медсестры, единственной, кто осталась в отделении из тех, кого Дарина помнила. Она допускала, что женщина имеет право так на нее смотреть и осуждать за то, что когда-то Дарина сделала, покинув… нет, не отделение — Игоря.
Но в ее праве было как можно меньше пересекаться с Тамарой Петровной, что Дарина, собственно, и делала.
Богдан удивился.
— Да, вы что, Дарина Михайловна?! — парень непонимающе посмотрел на нее. — Какая остановка?! Там же… бурду всякую продают! — искренне возмутился он. — Давайте, я пойду вам чайник у Игоря Валентиновича поставлю. Он совершенно не против…
— Не надо, Богдан, — все с той же доброй улыбкой покачала головой Дарина. — У меня даже чашки нет, и потом, может, я молодость хочу вспомнить, знаешь, сколько кофе я выпила, покупая его на перерывах в лекциях у тех старушек? — невольно испытав нечто, напоминающее умиление, Дарина покачала головой и опять посмотрела на пейзаж пасмурного дня. — Правда, не могу не согласиться, и тогда они торговали только бурдой, — не удержавшись от тихого смеха, кивнула Дарина, поправив стетоскоп на шее.
Богдан засмеялся, поддержав ее веселье.
