— Помогите! Не могу же я один скреплять десять деталей одновременно.
Дети спрыгнули с ограды и бросились помогать.
Наконец, горы поднялись во всей своей красе. Вот радость-то!..
Хемуль дал детям поесть. Ведь они же не ходили домой обедать!
Вечером дети разошлись по домам, но с рассветом снова были у ворот. Как-то утром они привели на поводке аллигатора.
— А вы уверены, что он хочет в парк? — с сомнением спросил хемуль.
— Совершенно уверены, — ответил хумпер. — Он не говорит, но он так спокойно себя ведет, к тому же он соскучился по остальным своим головам.
Однажды сын Филифёнки в фарфоровой печке обнаружил растягивающийся канат. Его тут же отнесли в бабушкин парк.
Каждый, нашедший что-нибудь забавное, тащил в парк с аттракционами. Приносили даже такие вещи как корзинки, чайники, оконные рамы и ириски. Всем вещам находили соответствующее применение. Хемуль же разрешил приносить в парк все, что не шумит.
И он никогда не пускал в парк, кроме детей.
Парк становился все более и более фантастическим. В центре его располагался дом хемуля — а внутри него игровая площадка. Немного аляповатый, он внешне походил на перевернутую коробку из-под ирисок. Внутри его украшали бумажные розы и красные ленты.
В один прекрасный, совершенно обычный вечер строительство закончилось. На мгновение сердцем хемуля завладела печаль.
Он зажег все свечи и вместе с детьми долго стоял, любуясь парком.
Зеркала, серебро и золото сверкали в кронах темных деревьев. Все было готово и замерло в ожидании: пруды, лодочки, туннели, стойка с соками, качели, деревья для лазанья, коробки с яблоками.
— Все готово, — объявил хемуль. — Но помните. Это не парк с аттракционами. Это Парк Тишины!
Дети, которые помогали строить, лишь подталкивали друг друга локтями. Наконец, хумпер шагнул вперед и спросил:
— А вам надо предъявлять билеты?
— Нет, — ответил хемуль.
Он ушел в свой дом и зажег по пути луну над Домом Миражей. Потом он залез в гамак, который подарила ему Филифёнка, и через дыру в потолке стал смотреть на звезды.
Снаружи царила тишина. Хемуль не слышал ничего, кроме журчания ручья и шороха ночного ветра.
Внезапно хемуль забеспокоился. Он сел, прислушиваясь. Ни звука.
«Наверное, никогда нельзя быть совершенно счастливым? — подумал он с беспокойством. — Может статься нельзя быть счастливым, если кто-нибудь не шумит под ухом. Может, дети ушли домой?»
Хемуль вылез на чердак и высунулся наружу. Нет, дети не ушли домой. Весь парк шуршал, наполненный затаенной и счастливой жизнью. Вот всплеск, смешок, стук, кто-то пробежал. Дети веселились.
