.
Казалось бы, Россия должна сама всячески пропагандировать туры к этому «заявочному столбу» на том берегу Паз-реки, прославляя храм Бориса и Глеба как символ своей многовековой и продуманной арктической политики, как символ интересов России и во всём Заполярье. Но россияне могут попасть туда, либо купив путёвку в Норвегии (где разрешают ходить хоть по кромке границы), либо по спецпропускам. Ведь по российским законам это закрытая погранзона, допуск в которую ограничен. А ведь какой мог бы быть «пиар»!
У России вообще большие проблемы с грамотным использованием такой «мягкой силы». Погружение Артура Чилингарова и его товарищей на дно океана на Северном полюсе — пока исключение из правил. А в остальном российским «политическим полярникам» ещё только предстоит перенять навыки массированного «мягкого пиара» у Крайнего Юга: у британцев, аргентинцев и чилийцев. Например, в Чили, в том самом городе Пунта-Аренас, мне вручили диплом «человека, посетившего самый южный город мира». Я спрашиваю:
— А как же аргентинская Ушуайя?
— А что с ней?
— Ну, она ведь ещё южнее.
— Ну, да разве Ушуайя это город? Так, ерунда, населённый пункт. Вы лучше нашу грамоту сохраните.
Шутки шутками, но и такими мелочами «остальной мир» приучают к мысли о том, кто здесь главный. Такой перманентный «пиар исподволь» России ещё только предстоит освоить. И чтобы не быть голословным, сделаю ещё одно отступление в сторону «заметок на полях журналистского блокнота» из совсем другой части света. Перед тем как вернуться на Крайний Юг и к Фолклендам, предлагаю ненадолго отправиться на Юг... СНГ: в киргизскую столицу Бишкек в лобби, пожалуй, самой приличный гостиницы «Хайатт». Где я сижу осенью 2005 года, слушаю джаз в исполнении местного банда и делаю крайне любопытные наблюдения.
Уже тогда знатоки Средней Азии поговаривали о возможной «цветной революции» на этот раз в Кыргызстане. Через некоторое время она и случилась, «тюльпановая». Чувствуя приближение больших перемен, Бишкек тогда окучивала и мини- делегация телеканала «Россия». В ожидании деловой встречи я сидел в баре отеля, перелистывал местную англоязычную газету. А когда поднял глаза, то понял, что все, чьи фотографии я только что разглядывал на газетной полосе, — вот они, сидят в этом же баре. И представители международных НПО, и ООН, и Всемирного банка. Всё логично. Киргизия — стратегический перекрёсток: «око» и на Афганистан, и на Китай. Не случайно, что после ухода советских войск с Кубы именно Киргизия стала . единственной страной в мире, где есть военные базы и России, и США. Российская — в Канте, американская — в Манасе. Правда, вон тот подошедший к бару светленький парнишка, кажется, из какого-то скандинавского НПО и явно в этих краях человек новый, о таком «дуализме» Киргизии вряд ли догадается. Потому что как раз рассматривает развешенные по стенам бара вымпелы и благодарственные письма, которые оставили здесь лётчики ВВС США. Всего-то: «Такое-то звено ВВС США приятно здесь посидело по пути в Афганистан». А скандинав уже расспрашивает бармена, а тот ему про американцев и рассказывает. О россиянах — ни слова. Потому что повода нет. Хотя я-то точно знаю, что и генералы из Канта, и российские дипломаты сюда заглядывали, и не раз. Цена вопроса — всего-то какой-нибудь вымпел или письмецо на бланке. Мелочь? Конечно, мелочь. Но именно из таких мелочей, как грамотка о посещении «самого южного города мира» в чилийском Пунта-Аренас или вымпел «Здесь был Джон» в киргизском Бишкеке, и складывается стратегический успех. В России этим пока никто не занимается.
