В пользу аргентинской заявки могло бы говорить и то, что острова могучи видеть участники испанской экспедиции Магеллана во время первой в истории кругосветки 1519—1520 годов. Но в том-то и дело, что ныне спорный архипелаг они только могли видеть. А могли и не видеть. В любом случае, никаких записей на этот счёт нет.
Аргентинцы также обращают внимание на сообщение испанского корабля «Инкогнита». Был шторм. Корабль отстал от остальной испанской экспедиции. И в начале января, плутая, увидел землю, которая, похоже, и была будущими Мальвинами. В отчёте об экспедиции (1541 год) два новых маленьких острова помещены параллельно Магелланову проливу. Контраргумент англичан: вообще-то острова — севернее и много больше. И потом, само название в честь корабля «Инкогнита», конечно, иронично. «Терра инкогнита» — это неизвестная земля.
Британцы первооткрывателем островов считают капитана Джона Дэвиса. Называется дата уже вплоть до месяца и дня: 14 августа 1592 года. Опять же был шторм. Корабль отстал от остальной британской эскадры. И, плутая, обнаружил новые острова. Правда, аргентинские критики этой версии обращают внимание на то, что Дэвис не сопроводил свой рассказ никаким конкретным описанием островов. А также, что его сообщение появилось после отчёта об островах голландцев. Они точно определили расположение этого архипелага в 1600 году.
Но у британцев на это есть ещё одна, последняя история про ещё одно путешествие. В отчёте экспедиции сэра Ричарда Хоукинса значится, что за шесть лет до голландцев он обнаружил на широте 48 градусов очередную «девственную землю», которая не значилась ни на каких картах. Контраргумент аргентинцев: вообще-то острова — много южнее.
Как бы потом ни вертели этими данными британцы и аргентинцы, отдадим должное всем тем мужественным парням. Восхитимся моряками, которые первыми покорили те ревущие широты, поставили на Крайнем Юге первые «заявочные столбы», обозначили первые контуры ныне виляющих границ. Как это было и есть и на Крайнем Севере, на российско-норвежской границе, куда я сейчас и предлагаю на время перенестись.
— Ребята! Значит, так! Снимайте что хотите, но в сторону норвежцев камеру — ни-ни! — Командир российских пограничников подполковник Бялоконь был категоричен.
— Так как же тогда снимать, товарищ подполковник? — настырничал я. Хотя накануне так же категорично про запрет съёмок российской стороны границы, в свою очередь, говорили норвежские пограничники, когда мы снимали «священный рубеж» с их стороны.
