— А...
— Вот, глядите, паспорт.
— Какая интересная штука! А вы откуда?
— Из России.
— Это где?
— Неважно. Вот вам паспорт, проверяйте.
— А что проверять?
— У меня там виза стоит.
— Ой, виза... А куда вы дальше едете?
— Сейчас в Аргентину. Потом обратно к вам, в Парагвай. У меня из Асунсьона обратный рейс в Европу.
— Но если я вам сейчас поставлю штамп, вы же не сможете вернуться.
— Почему же? У меня многократная виза. Вот, смотрите, здесь же написано.
И тут я понимаю, что пограничник... не умеет читать. Не поверив мне, он побежал к старшему. Который и подтвердил ему всё то, что я ему только что рассказывал[3].
Разобрались с паспортом — начинается «шмон». Таможенники тщательно, с расстановкой, копаются в вещах всех без исключения пассажиров. Весь процесс растягивается на час. Сначала проверяют смуглые парагвайцы, потом — белые, но не менее смурные аргентинцы.
Правда, и про тех, и про других известно, что коррупционеров хватает и там, и там. Едва отъехали от границы и я наконец заснул, как почти мгновенно проснулся. Это заскрипели тормоза. Потому что автобус опять остановили. На этот раз — не пограничники или таможенники, а аргентинские жандармы. Перепроверяют результаты работы коллег на границе. К счастью, уже без «шмона». Только перепроверка документов.
Отключившись после всей этой ночной свистопляски, наконец засыпаю. А когда просыпаюсь, то, как мне кажется, я уже пропустил свою остановку.
Водитель автобуса — парагваец. Соседняя, но заграничная Аргентина для него — тёмный лес. Ничего подсказать не мог. Остальные пассажиры ехали ещё дальше и про транзитную для них Ресистенсию ничего толком не знали. От греха подальше, прошу притормозить у первой же остановки и выхожу.
Оказываюсь где-то в степи, у какой-то полуразрушенной фермы. Через дорогу под дождем резвятся непонятно откуда взявшиеся дети. Но у них тем более ничего узнать не удаётся. Дети пампы. Почти Маугли. Дождь всё это время только усиливался. Мобильный не работал. Таксофон отсутствовал по определению.
Как выяснилось потом, вышел я не позже, а раньше. А мой аргентинский приятель Хорхе, не дождавшись меня там, где я должен был выйти, погнался за моим автобусом. Догнал его в следующем по трассе городе Формоса. Допросил водителя. Тот по описаниям понял, что речь обо мне. Оказывается, за глаза он обозвал меня «гринго». Наверное, из-за моей свежей рубашки. Но объяснил, где же это он этого «гринго» выбросил.
Там, у заброшенной фермы, под навесом, где я укрылся от дождя, Хорхе меня и нашёл.
