— Нет, холостой.
— И как убили?
— Не знаю. Говорят, в квартире.
— Вот пожалуйста: мой дом — моя крепость! Эта наша долбаная милиция…
Я ее плохо слышу. Так, долетают какие-то слова… «страшно жить…», «никто не застрахован…», «ходим под ножом…». Я вновь вижу лицо Яхнина-Молвы, каким запомнил: голубоглазое, в обрамлении светлой бородки, яркогубое… вновь слышу его смешок, его обращение «Андрюха, старичок…», «Андрюха, старичок, ты уж постарайся отдать…», и внезапным давним зрением вижу юного Молву, нагловатого красавчика, на школьном крыльце с сигаретой во рту… Я думаю, что теперь делать с долгом? Деньги вот они, в кармане, пачка, перетянутая резинкой. Я собрал все-таки необходимую сумму. Теперь, когда кредитора уже нет, кому они принадлежат?
И еще страшная, неуместная мысль мелькает: в какой газете появится некролог о смерти Яхнина? Неужели в нашей?
* * *
Некролог публикуется на следующий день в газете «Деловые люди». Верней, два некролога. «Группа товарищей» из фирмы «Пента» выражает глубокое соболезнование в связи с трагической смертью генерального директора Яхнина Игоря Ивановича. Общество ветеранов выражает глубокое соболезнование Яхнину Ивану Петровичу в связи со смертью его сына Игоря.
Я узнаю адрес фирмы и еду на автобусе туда. Солидный особнячок с несколькими вывесками на фасаде. Среди них — «Пента». Я поднимаюсь на второй этаж и открываю обитую кожей дверь приемной. Здесь накурено и пусто. А в распахнутом кабинете — наверное, Яхнина — стоит ко мне спиной, перебирая бумаги на столе, рослая девица в светлом костюме. Я негромко кашляю, и она порывисто оборачивается.
Молодое, смазливое, сильно накрашенное лицо. Это несомненно она, моя телефонная собеседница.
— Вам кого? — отрывисто спрашивает проплаканным, прокуренным голосом.
— Вас. Вы ведь Юля?
— Да. А вы?..
— Да, тот самый Кумиров. Я вам звонил.
— А! я сейчас… одну минуточку… подождите.
Я закуриваю и мельком бросаю взгляд на себя в большое зеркало. Выгляжу страшновато, как после перепоя и недосыпа.
Секретарша выходит из кабинета с какими-то бумагами. Она тоже выглядит страшновато. Недавние слезы не удалось скрыть усиленным макияжем.
— Вот видите, как… — беспомощно говорит она, останавливаясь напротив. — Нет уже Игоря Ивановича.
— Когда похороны, Юля?
— Завтра. В два часа.
— А откуда будут выносить?
— У него же здесь отец. Вот из отцовской квартиры.
— Это, по-моему, Спортивная улица? Раньше они там жили.
— Да, там. А вы с ним хорошо были знакомы?
