Не сказать, что стрельба отличалась особой меткостью. Сегодня гранаты отчего-то имели слишком большой разлет и с точностью были большие проблемы, но это с лихвой компенсировалось многочисленностью противника. То и дело вспухающие ватные облачка вырывали из строя от одного до нескольких солдат. Свою лепту вносили и орудия, которые продолжали время от времени давать залпы, противник приблизился и с меткостью у пушкарей стало куда как лучше. Вот только теперь их было уже не десять, а восемь.
Гульдские пушкари пристрелявшись, начали вести огонь по способности, стараясь накрыть батарею славен. В ход пошли уже бомбы и не сказать, что пользы от того не было. Одно орудие опрокинуло прямым попаданием, повредив лафет. Второе было сбито взрывом бомбы зарывшейся в бруствер перед ордием. Тяжелая пушка не удержалась и скатилась прямо в окоп со стрельцами, придавив при этом двоих служивых. Ярость схватки словно снежный ком нарастала медленно, но неуклонно.
Когда последняя граната улетела в сторону противника, тот уже почти достиг линии картечниц. Стрельцы в который уж раз за сегодня осеняли себя косыми крестами и готовились к стрельбе. Молодые, ошалевшие от беспрерывного грохота орудий, криков, дыма и вони сгоревшего пороха, растерянно осматривались по сторонам, казалось готовые дать деру. Однако, ветераны не дремали и как могли подбадривали молодняк, возвращая их на грешную землю. Порой доходило и до чувствительных затрещин.
Вот теперь можно и пострелять. Виктор отложил гладкоствол и взялся за свой карабин. Взвел курок, посадил на мушку офицера, уже переместившегося с передовой позиции и занявшему место на правом фланге своего подразделения. Там сейчас трое, как видно ротный и два взводных, рядом один из сержантов. На другом фланге один офицер и пара сержантов. Ладно. Задержать дыхание, мазать никак нельзя, он может сделать только тридцать шесть выстрелов. Хотя, пока он это сделает, гульды скорее всего уже бросятся вперед с багенетами наперевес. Выбрать слабину. Выстрел! Есть контакт. Взвести курок.
Шесть выстрелов, четверо офицеров. Хорошая работа. Впрочем, не так чтобы и очень, все же стрелять приходится как на стрельбище, разве только антураж не способствует спокойной и выверенной стрельбе. Что это, опять страх погибнуть? Скорее всего именно так. Вот только чувствует, что в душе что-то поднимается, что-то очень знакомое. Невольно взглянув на себя словно со стороны, он вдруг осознает, что не просто перезаряжает оружие, но при этом еще и улыбается, а кровь бурлит так, словно вместо нее по жилам струится жидкий огонь. Не до самокопаний сейчас.
