«Он был великолепным тренером, и заслуга его состояла не столько в умелом построении тренировочных занятий, сколько в передаче нам чего-то от своего беспрерывно деятельного могучего ума, частицы своего “Я”. Он для нас в “Динамо” был не только блестящим учителем, но и консультантом по жизни. Он давал нам дополнительную жизненную энергию, многих из нас научил не только выполнять его указания, но и задавать вопросы, подвергать сомнению вроде бы непреложные истины, – признается Виталий Семенович Давыдов. – И зерно, посеянное им, дало всходы, которые давали урожай еще долго после того, как Аркадий Иванович закончил тренерскую работу».
Скорее не тактические новинки, привнесенные Аркадием Ивановичем в хоккей, а его уникальный педагогический дар вспоминают те, кто уже сами сегодня стали ветеранами, кому посчастливилось играть под его руководством. Он верил в игроков, доверял им. «Он был нам, как отец родной», – говорили все как один динамовские ветераны, с кем мне пришлось общаться в процессе работы над книгой.
«Человеком Аркадий Иванович был интеллигентным и остроумным. Ребята его любили. Одним своим присутствием Аркадий Иванович как бы расцвечивал нелегкие хоккейные будни, создавая благоприятный эмоциональный фон. Был он добрый (не добренький, мягкотелый), умел, когда надо, сгладить углы», – однажды написал Николай Эпштейн.
Чернышев не являлся сторонником «казарменной дисциплины». В то время условия проживания на спортивных базах и во время выездов в другие города были крайне скромными, игроки жили в тесноте (но, верится, не в обиде), словом, небо и земля, если сравнивать с тем комфортом, который имеется в сегодняшнем распоряжении у хоккеистов того же «Динамо». Именно в тесноте, да не в обиде – Чернышев, который по статусу мог требовать себе отдельного номера со всеми удобствами, опекая Мальцева, действительно селил его у себя во время выездов. «Никому не пожелаю быть таким “любимчиком”. Ох и доставалось мне от Аркадия Ивановича! Спрашивал он с меня по полной программе. Но я все равно был очень счастлив», – с улыбкой вспоминает Александр Мальцев.
Валерий Васильев признавался: «Аркадий Иванович изобретал для Мальцева специальные упражнения на тренировках. Саша – натура поэтическая, мятущаяся, непостоянная, а у людей такого склада монотонный труд нередко убивает вдохновение». «Аркадий Иванович Чернышев “делал игру” на Мальцеве, предоставляя ему полную свободу действий на льду, разумеется, в интересах команды и в соответствии с поставленными тренером задачами, потому что тренер видел незаурядность, исключительность этого спортсмена, который мог и обязан был щедро проявлять свой талант, – писал арбитр Юрий Карандин. – Тренер был убежден, что все действия Александра будут служить интересам команды, а не собственному честолюбию. Предоставленная хоккеисту свобода позволяла ему полнее раскрывать себя, свои спортивные качества. Вряд ли кто-нибудь из тренеров сейчас отважится на подобный эксперимент, если даже в его команде обнаружится игрок уникальных способностей».
