— Это Соня, — негромко проговорил Самум. — Один из духов пустыни. Он безобиден, если не считать того, что может в любое время усыпить человека. Очень любит влагу и поэтому не уходит далеко от жилья, где всегда есть вода. Женщины обычно его приманивают, считая, что он во сне может показать их будущее. Шаманы тоже прислушиваются к навеянным им снам.
— Так он усыпил Колдуна?
— Нет. Мишка сам усыпил духа. Соня большой лентяй, и если завладевает человеком, то сначала вынужден отвлечь его мозг, а следовательно, поработать, навеять сон. Но если поставить перед Соней жидкость и спеть любую тягучую мелодию, он сам засыпает и растворяется в любимой им жидкости. В таком состоянии его можно держать несколько суток. Если захочешь, чтобы он ушел, нужно хорошенько перемешать жидкость или спустить ее из емкости — и Соня проснется.
— А зачем Колдун поймал Соню?
— Он правильно сделал. Сегодня мы будем разговаривать с местным парнишкой. Если он убедится, что духи нам подчиняются, то мы для него вроде как свои. Быстрее найдем общий язык.
Между тем Колдун открыл глаза, не переставая тянуть мелодию и убедившись, что Соня исчез, накрыл стакан крышкой. Соскочив с плиты, он помотал головой и сделал несколько взмахов руками, разминая затекшие мускулы.
Сирена прислушалась к себе и поняла, что спать больше не хочется. Организм был бодр и требовал работы.
Осторожно перебравшись через вновь уснувшего психолога, спавшего на переднем сиденье, она спрыгнула на песок и, сделав несколько приседаний, подошла к соседней песчанке.
Шаман спал сзади на ящиках и, вспомнив его приказание посмотреть информацию, хранящуюся на кристалле Ю-Гира, она потихоньку забралась в кабину и включила процессор. Экран засветился и она увидела вход в пещеру. Скала, в которой было прорублено круглое отверстие входа, была серого цвета. Скорее всего, видеокамера, производившая съемку, крепилась к боевому шлему гаюна. Изображение не отличалось устойчивостью и слегка подрагивало в такт ходьбе. Вскоре оператора обогнали пятеро громил в форме штурмовиков, скрывшиеся в темном проеме, куда за ними последовала и камера. Короткий темный тоннель. Аналогичный черный непроницаемый занавес — и на экране появилось изображение зала. Стены уходили вверх правильным конусом и также были украшены резьбой, состоящей из непонятных знаков. Текст располагался по спирали, постепенно и плавно поднимаясь к вершине зала. Ничего похожего на отдельные фразы, как заметила Сирена, не было.
