Трудно выдумывать правду. Маленькие сказки для больших детей. | страница 71

зойливости лежалый самоубийца только и смог спросить:

- Чё ты ломишься, ты скажи, принёс?..

- Ага, и деньги, и ещё кое-что, - ответил через дверь сооб­

разительный владелец машины.

- Ну, заходи, го... - едва успел приоткрыть дверь лежалый

самоубийца.

Удар был такой силы, что прежде чем упасть, он пролетел по

коридору почти до кухни.

Траектория полёта напоминала всю его жизнь между взлё­

том в юности и теперешним падением.

- Ну что, вешаться будешь? Или тебе помочь?..

Разом протрезвевший от скоропостижно увиденной картины

прошлой жизни спросил:

- Так ты не от Него? - и показал пальцем куда-то наверх.

- От Него, от Него!.. Ещё как от Него!

...Кулак пришедшего ещё раз вырвался из кармана, описал

дугу и врезался прямо в застывшую улыбку протрезвевшего и

почти уверовавшего.

Не приспособленной к таким излишне сильным потрясениям

голове избиваемого показалось, что кухня, в которой она очути­

лась, резко уменьшилась в размерах и стала медленно исчезать

из вида.

От этого он неожиданно заплакал.

Не от боли... Нет.

От стыда и нелюбви к собственной рассыпавшейся судьбе, от

жалости к себе, от неосуществимости даже самых простых же­

ланий.

Он плакал, забыв о пришедшем к нему громиле.

Он плакал впервые за долгое время, плакал долго и бурно,

словно хотел выплакать всю свою случайно подвернувшуюся к

осуществлению жизнь.

Плакал без слёз, слёз не было, зато сопли и слюни текли ру­

чьями, как и кровь из разбитого носа и обеззубевшего рта.

И тогда на него словно снизошло какое-то просветление.

И он воздел трясущуюся руку с коряво оттопыренным указа­

тельным пальцем куда-то кверху.

-

Что я за сволочь! Господи, прости, прости меня! Господи,

почему я никого не люблю? За что мне это, господи? За что ты

меня так?.. Почему жизнь устроилась так невыносимо?..

А потом как-то быстро сник и уснул в луже натёкших из него

некрепких жидкостей.

В таком положении он был похож на снятого с распятия для

дальнейшего захоронения мученика, смятого и окровавленно­

го, полуголого и в разорванных лохмотьях...

Проснулся от ужасной сухости во рту, когда в квартире уже

никого, кроме него, не было.

И почему-то помнил, что во сне он всё тянул куда-то руку с

оттопыренными пальцами и никак не мог их сосчитать.

Потом поднимал и тянул другую руку, и тоже никак не мог со­

считать количество пальцев на ней.

Как ни странно, это занятие оказалось очень увлекательным.

На каждой руке пальцев почему-то каждый раз оказывалось