Все оглянулись на них.
— Как попал ко мне в карман этот флакончик с духами? — спросила Анка с глубоким удивлением.
И хотя Ваня был очень растерян, но все же чистосердечно ответил:
— Не сердись на меня, Анка, это я положил его тебе в карман. Я хотел подарить тебе что-нибудь.
— Так почему же ты не отдал свой подарок в руки Анке? — спросила осторожно Галя. — Там, кажется, было написано что-то…
А Анка сказала:
— Вот глупости! Как жалко, право. Ты в самом деле мог бы мне его подарить.
— Не будем об этом жалеть, — сказал он. — Я подарю тебе что-нибудь другое. Например, золотой немецкий кортик, или такую, как у Веры, ручку из небьющегося стекла, какое вделано в фонарь моей боевой машины, или ракетный пистолет, или свою планшетку, с которой я вылетаю на штурмовку, или еще что-нибудь.
— Это было бы гораздо лучше, — заметила в глубокой задумчивости Галя. — Кому нужен этот нежный запах — мельчайшие частицы душистого вещества, носящиеся в воздухе? Откроешь окно — и пройдет. Не правда ли, Анка?
— Неправда, — ответила Анка. — Я бы хотела иметь и планшетку, и кинжал, и духи.
— Ишь какая жадная! — сказал Ваня и засмеялся.
А Галя ничего не сказала.
Она больше не танцевала с Ваней. Но она и не ушла с вечера. Какая-то непонятная грусть посетила ее на этом веселом празднике.
Но это была не зависть к Анке и даже не ревность, какую могла бы испытать иная душа. Грусть ее была беспечальная. Галя ходила по коридору, где теперь совсем иными казались каждое окно и каждая запертая классная дверь. И они, как Галя, слушали музыку, бегущую к ним из освещенного зала. И они с любопытством, казалось, смотрели на пары, пробегающие мимо с веселым смехом, и отзывались на быстрые шаги слабым звоном своих замков, за которыми в глубине скучали сейчас пустые парты. На подоконниках сидели пары то девочек, то мальчиков и тоже шептались о чем-то, а о чем — неизвестно.
Сколько раз сидела и Галя на этих же самых подоконниках рядом с Анкой, сколько передумано было здесь вместе с нею и заветных, и тревожных, и прекрасных дум, которые, подобно крупицам тяжелого золота, оседающим в воде под руками искателя, ложатся на самое дно души тем золотым запасом дум, что незаметно копит юность с самой ранней поры из каждого шага жизни!
И ни дома, при постоянной заботе отца и матери, ни в лесу, ни в парке, куда ты бегаешь с друзьями, нет у тебя в мире такого уголка, как твоя школа, куда входишь ты ребенком и выходишь юношей, где узнаешь ты не только науки, но и сладость дружбы, и приникаешь ухом к первым словам любви, и учишься жить и понимать жизнь.
