— Едем назад, Франсуа.
Верное решение. Кстати, заодно перешью телефоны.
В вагоне подземки регулярно ловлю взгляд Ахмета. Зря беспокоится — нервы в порядке. Конечно, рассудком понимаю, что это ненормально. Сколько в родном мире за мной уже трупов? Если с переносом во времени, когда встретил Сьюзи, то… В общем, много. Душевных переживаний по этому поводу — ноль целых, столько же десятых. Сдвиг психики несомненный. С другой стороны, в свете предстоящей акции… Короче, плевать, все нормально. Только откуда-то ощутимо потягивает характерным запахом сгоревшего пороха. Галлюцинации начались обонятельные? Вникаю и понимаю — это из-под расстегнутого ворота великоватой куртки. А, из глушителя «Беретты» кумарит, наверное.
В отель вернулись как раз в момент процедуры уборки номера. Стоя в коридоре, улыбающийся Кемаль очень достоверно заигрывает с прибирающейся горничной. Ничего, приятная пухленькая куколка в кудряшках. И совсем не сторонница женской эмансипации — шоколадку из пакета командира, приправленную комплиментом, восприняла вполне с удовольствием. Наверное, не англичанка, а приехавшая на заработки. Проводив удаляющуюся с пылесосом девчушку взглядом, Ахмет резко стирает улыбку с лица.
— Рассказывай.
Ноут четко подтверждает отсутствие жучков, мы сидим на кроватях в комнате. Излагаю события, выкладывая добычу на журнальный столик. Цыгане, оказывается, числились по паспортам румынами, курд — словенцем. Наверняка липа. Кемаль потрошит портмоне. Стопка купюр, монеты. Тысяча триста с мелочью. Несколько банковских карт. Усмехаясь, здоровяк показывает отогнутый край кармашка. Да, опять записаны пин-коды для забывчивых. Не указаны карты, но их в этом бумажнике было всего две — сильно не запутаемся.
Заканчиваю рассказ, парни думают. Вспомнив, достаю из рюкзачка пакет, снимаю резинку, разворачиваю…
Содержимое заставляет присвистнуть. Четыре евросоюзовских паспорта. Два эстонских, румынский и польский. Не новые, слегка потерты. Просматриваю, на одном задерживаюсь. М-да. Удача не обходит стороной. Показываю Ахмету. Командир берет документ, вглядывается в фотографию, смотрит на Кемаля и усмехается.
— Максимилиан, я полагаю, что Паспарту с удовольствием воспримет изменение имиджа. Как и новое имя — «Валдис». Ведь так солидно, со вкусом и неторопливо звучит!
— Парни, вы что задумали?
— Рыжего из тебя делать будем, дружище.
Не затягивая интригу (мало ли, что подумает человек, а ведь он большой и сильный), Ахмет демонстрирует фотографию слегка обалдевающему от нашего абстракционизма Кемалю. Сходство ощутимое, но есть деталь — эстонский пассажир на фото, действительно, рыжий.
