— На боковую, командир?
— Конечно. Но сначала развесить сумки и пакеты. Займитесь.
— Слушаюсь.
Использовав фал (незаменимая вещь), крепим имущество. Крысы точно не достанут. Впрочем, помета не вижу, да и не пахнет ими. Ну да, правильно: есть-то здесь нечего.
— Бойцы, разбирайте спальные принадлежности.
Да, голова у командира точно золотая. В здоровом рюкзаке, оказывается, он принес три спальных мешка и коврики под них. Причем мешки из дорогих — в одном нижнем белье при минус десяти спать можно.
— Ахмет, нижайший тебе поклон и большое человеческое спасибо! Исключительно благодарен, командир.
— Ладно, Искандер, спасибо. Обычное дело, все нормально.
Да уж, «нормально». Сразу после боя, за рулем машины все прикинуть, обдумать и закупиться, использовав буквально час, когда нас еще не начали активно искать… Неординарно, однозначно.
— Смело раздевайтесь, одежду на сиденья, пистолеты рядом. Дверь вагона я прикрою.
— А дежурство?
— Искандер, ты — спать. Извини, но выглядишь плоховато. Завтра, то есть, уже сегодня, по коммуникациям насчет воды и электричества полазаешь?
— Обязательно.
— Тогда тем более спи.
— Спасибо, командир.
— Пожалуйста.
Где ложиться? Сиденья узковаты, будут мешать трубчатые подлокотники. Решено: на полу, на коврике. Сложив рабочий комбинезон подушкой в изголовье, кладу рядом пистолет (опять не вычистил!) заползаю в новую мягкую, вещь, мгновенно согреваюсь и засыпаю.
Пробуждение оказалось не таким приятным. Морщась, приподнимаю раскалывающуюся голову, расстегиваю молнию мешка. Щелкает фонарик, загорается свет. Кемаль:
— Искандер, ты что? Спи еще, только восемь утра.
— Да, понимаешь, тут дело такое… У нас аптечка далеко?
— Что болит?!
— Голова. То ли понервничал вчера, то ли перетрудился…
Напарник уже шуршит в сумке. Звучит голос Ахмета:
— Чем лечишься обычно?
Черт, и командира разбудил! Как неловко получилось…
— Цитрамоном.
— Ну, цитрамона нет, но это не хуже. Давай, дружище, жуй таблетку.
— Спасибо.
— Кемаль в пакете слева от тебя водичка должна быть.
— Слева? Ага, есть. Искандер, запей.
— Спасибо, парни.
Запиваю горечь анальгетика минералкой, стараюсь расслабиться. Через пару минут боль не спеша начинает уходить. Не замечаю, как опять засыпаю.
В следующий раз просыпаюсь с хорошим самочувствием, только горчит на языке. Парни уже встали, на минимальную яркость включен фонарик, тихо беседуют:
— … тревожит его состояние. Не откат ли начался?
— Нет, брат. Я смотрел его медицинские листы — головными болями страдает частенько. А знаешь, почему? — по голосу чувствуется, что Ахмет улыбается.
