Характеризуя Толстого как противника смертной казни, прокламация отмечает, что «смертная казнь — великое зло, но держится оно на другом, еще более великом зле, которое теперь не устранить демонстрациями: оплот смертной казни — господствующий у нас политический строй, и протестовать против смертной казни — значит бороться с самодержавием».
В прокламации указывалось на необходимость всеми дулами «сплачивать с. — д рабочую нелегальную партию, как такую политическую организацию, которая лишь одна по ясности и определенности своих политических целей в критический момент сможет быть достойной руководительницей пролетариата и крестьянской бедноты».
Заканчивается прокламация полными гордости за свою партию, наполненными глубоким смыслом словами:
«Знайте, товарищи, лишь железом и сталью творятся Великие завоевания, а наша сталь — в нашей организованности».
Потеряв Свердлова в Нарыме, царская охранка обнаружила его в Петербурге. В секретной записке петербургского отделения в департамент полиции от 14 ноября 1910 года указывалось, что в последних числах сентября в Петербург приехал агент ЦК РСДРП с паспортом М. Г. Пермякова — «Андрей», ему поручено восстановить Местную партийную организацию, поставить технику и уаадить трения в редакции большевистского периодического журнала, которая до сих пор не может приступить к изданию журнала.
Работа эта потребовала от Свердлова не только напряжения всех его сил, но и чрезвычайной настороженности. Ему помогала Новгородцева.
«Из осторожности, — писала она в воспоминаниях, — Свердлов не ходил ни на одну из полученных им явок, не проверив ее надежности. Эта проверка была поручена мне. Днем я работала на книжном складе, а по вечерам Яков Михайлович давал мне адрес того или иного товарища, знакомил меня с паролем, и я отправлялась на явку. Ходить приходилось на Выборгскую сторону, к Нарвской заставе, на рабочие окраины Питера.
Найдя нужный адрес и назвав пароль, я подробно расспрашивала товарища, давно ли он в партии, где работал и с кем был связан раньше, обстоятельно беседовала с ним по текущим политическим вопросам и, только убедившись в его надежности, назначала ему встречу с Яковом Михайловичем. О месте встречи мы уславливались тут же. Если квартира товарища была вне подозрений и здесь можно было провести свидание, Яков Михайлович приходил сюда. Если же здесь встретиться было неудобно, я назначала явку у кого-нибудь из подпольщиков, с которыми Яков Михайлович связался раньше. Само собой разумеется, что ни имени, ни фамилии Свердлова я никому не называла, предупреждая лишь, что предстоит встретиться с одним из работников партии, товарищем „Андреем“. (В Питере Яков Михайлович вновь работал под этим именем.) Не говорила я также, что этот работник — агент ЦК. Таким образом, Свердлов шел на явку, уже имея представление о человеке, с которым предстояло встретиться.
