А когда разразилась революция в Германии, Свердлов был одним из тех, кто направил в Берлин людей и черные сухари — все, что могла дать тогда Советская Россия.
Было время, когда большевиков-ленинцев на Западе рисовали не иначе как бородачами, в шапке набекрень, с ножом в зубах. На европейского обывателя это поначалу действовало. Давно уже историей большевистской партии наши идейные враги занимаются всерьез. Но стоит только зарубежным фальсификаторам коснуться личности ленинских соратников, как снова появляется штамп — кожаная тужурка, маузер, металл в голосе, неулыбчивое, каменное лицо…
Яков Михайлович Свердлов словно бы нарочно подходил внешне под этот стандарт — у него был могучий бас, перекрывавший митинговую разноголосицу, он носил неизменную кожаную тужурку, решимость во взоре его не оставляла никаких сомнений. И в то же самое время Свердлов всем своим существом начисто опровергал мещанское представление о революционере.
Он был добрым, чутким товарищем, нежным, заботливым мужем и отцом. Письма его к жене наполнены огромной теплотой. А жили они в условиях, когда «мало вместе, больше вдали, радость — день, печаль, тоска — месяцы»[1].
Ничто так не свидетельствует о подлинной культуре человека, о его душе, как письма настоящего человека, лишенного других способов общения с людьми.
Письма Свердлова к товарищам по партии, к юной Кире Бессер (дочери уральского инженера, с которым сдружился Яков Михайлович) — целые трактаты: о месте революционера в строю, о понимании товарищества, о литературе и искусстве, страницы, полные тонких наблюдений, высокого вкуса, точного анализа. Все это пришло не сразу. В письме к жене Яков Михайлович признавался: «Когда мы с тобой встретились, я был достаточно примитивен. Ты сумела возбудить во мне целую гамму новых, порой сложных, переживаний. Ты во многом способствовала моему „довоспитанию“, если можно так выразиться. И вот если бы пришлось подводить итоги моему росту, я должен бы был отметить прежде всего свое более разностороннее развитие. Я научился интересоваться всеми проявлениями жизни, все ее стороны привлекают мое внимание. Я научился любить изящное, красивое…»
Широта интересов его была безгранична. «Интересуюсь по-прежнему всеми сторонами жизни. Наибольший интерес — общественные науки. Литература, искусство сильно занимают. Они помогают понимать теоретически познанное развитие человечества», — писал Свердлов жене в начале 1914 года из Сибири.
