Так вот, старшие десантные командиры или те, кто готовился попасть в воздушно-десантные войска из кавалерии, вдруг обзавелись советскими солдатами-немцами. У одного немец — водителем, у другого — ординарцем, у третьего — связным. Каждый бывший советский командир-десантник (или кавалерист) сообщает как о забавной подробности: вот, мол, война с немцами началась, а у меня радист персональный, кто бы вы думали? Немец! Правда, парнишка хороший, дисциплинированный, проверенный. Вот у полковника К. Штейна, командира 2-й воздушно-десантной бригады 2-го воздушно-десантного корпуса, солдат-немец в ординарцах, у командира 5-й ВДБр (ВДБр — воздушно-десантная бригада.) 3-го полка ВДК, (ВДК — воздушно-десантный корпус) полковника А. Родимцева немец водителем пристроен. Кстати, это тот самый Родимцев, который в 1939 году на съезде партии кричал, что Красной Армии уставы приписывают воевать только на территории противника! Мне довелось слышать Родимцева, когда он был уже не полковником, а генерал-полковником. Очень толковый генерал. Слов на ветер не бросает и на болтуна не похож. В 41-м его воздушно-десантную бригаду пришлось срочно перешивать в обычную пехоту, пришлось у бригады (как и у всех остальных) отобрать парашюты, а вместо них дать побольше оборонительного вооружения, и его ребята, потеряв многих, и под огнем противника переучившись оборонительным навыкам, в конце концов показали себя в обороне очень даже неплохо. Это он со своими гвардейцами в 42-м держал самые последние дома в Сталинграде у самой Волги. А вот в начале июня 41-го Родимцев и его ребята об обороне не думали. Они укладывали парашюты да учили себе языки, особо упирая на немецкий.
Воздушно-десантные войска разбухают, и все новые и новые кавалерийские офицеры и генералы вечерами зубрят немецкий язык, ибо ждут направления в десантники. Кстати, наш герой товарищ Родимцев — только что из кавалерии. А вот кавалерийский полковник (впоследствии генерал-майор) Лев Доватор пока еще не попал в десантники, но мода на немецкий язык и на солдатика-немца и его не обошла. Вдова генерала вспоминает начало 41-го года: «В нашем полку был один немец. Так вот, Лев Михайлович, почитай, каждый день его к себе домой приводил, в разговоре, значит, все упражнялись, и к началу войны он уже свободно говорил по-немецки» («Красная звезда», 17 февраля 1983 года). Такой вот предусмотрительный оказался. Всю жизнь прожил без языков, а к самой войне вдруг потянуло, да не одного его.
