Он стер со щек губную помаду и сказал:
— Ваше предложение делает мне честь, но завтра утром я должен вовремя быть на работе.
— Не зли меня. Ты останешься здесь. Горничная тебя разбудит.
— Но я все равно не встану, нет-нет, я должен спать дома. В семь утра я жду срочную телеграмму. Ее принесет хозяйка и будет трясти меня, покуда я не проснусь.
— Как ты можешь знать, что тебе принесут телеграмму?
— Я знаю даже, что будет в этой телеграмме.
— Что же именно?
— «Пора вставать! Твой верный друг Фабиан». Фабиан — это я.
Он, прищурившись, взглянул вверх на деревья и порадовался желтому сиянию фонарей. На улице царила тишина. Кошка бесшумно шмыгнула во тьму. Если б он мог сейчас пройтись вдоль серых домов!
— История с телеграммой просто выдумка, да?
— Нет, как ни странно, — отвечал он.
— Зачем же ты пришел в клуб, если тебя не интересует дальнейшее? — сердито спросила она и отперла дверь.
— Мне дали адрес, а я очень любопытен.
— Ну, так але-гоп! — сказала она. — Любопытство не знает преград.
Дверь за ними захлопнулась.
Глава вторая
Бывают очень назойливые дамы
Адвокат ничего не имеет против
Нищенство портит характер
В лифте имелось зеркало.
Фабиан вытащил носовой платок и стер с лица пятна помады. Галстук сбился на сторону. Висок горел. И бледная блондинка смотрела на него сверху вниз.
— Вы знаете, что такое мегера? — спросил он. Она обняла его.
— Знаю, но, думается, я красивее.
На дверной табличке значилось: «Молль». Дверь открыла горничная.
— Принесите нам чаю.
— Чай в вашей комнате.
— Хорошо. Можете идти спать!
Девушка скрылась в коридоре. Фабиан последовал за блондинкой. Она провела его прямо в спальню, налила ему чаю, достала коньяк, сигареты и, сделав широкий жест, сказала:
— Прошу!
— Бог мой, ну и темпы у вас!
— Где? — спросила она.
Он пропустил ее вопрос мимо ушей.
— Молль — это вы?
— Я даже Ирена Молль, так что людям, окончившим гимназию, есть над чем посмеяться. Садись же, я сейчас вернусь.
Он удержал ее и поцеловал.
— Зачем так торопиться, — сказала она и вышла из комнаты.
Он выпил глоток чаю и рюмку коньяку. Потом окинул взглядом комнату. Кровать низкая и широкая. Лампа отбрасывает рассеянный свет. Стены — сплошь зеркальные. Он выпил еще коньяку и подошел к окну. Окно не было зарешечено.
Чего хочет от него эта женщина? Фабиану было тридцать два года; он и прошлую ночь не бездействовал, и этот вечер уже начал его возбуждать. Он выпил третью рюмку коньяку и потер руки. Его уже давно занимала вся пестрая палитра чувств, из любви к искусству, так сказать. Но чтобы эти чувства постигнуть, надо их испытать. Только испытывая их, можно о них судить. И, как хирург, вскрыть собственную душу.
