Когда я проснулся и открыл глаза, солнечный свет ослепил меня. Я зажмурился от удовольствия: показалось, что я снова дома и лежу под одеялом, как некогда еще при маме. Глаза привыкли, и я осмотрелся. На пороге сидел отец и старательно разминал мои унты, которые снял, должно быть, еще ночью и высушил. На двери висела вся моя одежда. Вот так раз! Я, оказывается, был совершенно голым, лежал, закутанный в медвежью шкуру. Ну и папка!
Отец между тем достал откуда-то баночку с жиром и принялся смазывать мои унты. Его движения были по-прежнему уверенными и ловкими, лицо спокойное, даже веселое. Он вполголоса напевал песенку собственного сочинения:
Жил король, король когда-то,
И вот пришел ему конец…
Снизу доносился ласковый шорох прибоя, попискивали на разные лады чайки, пролетающие у самых окон; где-то, должно быть у порога, на сквознячке тоненько и прерывисто, как сверчок, наигрывало берестой полено, и все эти звуки удивительно гармонично сливались друг с другом. Казалось, сама природа подпевала отцу…
И вдруг как будто пьяный музыкант не вовремя ударил по литаврам: звякнули друг о друга солдатские котелки. Разом вспомнилась ночь, костры врагов на берегу, смолкла чудесная музыка.
Нет, ничего не случилось, просто солдаты Гамлера сварили похлебку и теперь, обжигаясь, принялись за еду.
— У вас подозрительно веселое настроение, Андриан Ефимович, — раздался ненавистный голос, и я, чтобы не слышать его, натянул на голову медвежью шкуру. Не помогло, Гамлер продолжал: — На вашем месте я, пожалуй, чувствовал бы себя гораздо хуже.
— Не сомневаюсь.
— Разумеется, если я бы не знал, что…
— Послушайте, Гамлер, а ведь вы боитесь меня… — сказал отец и добавил после паузы… — оставить одного.
— Наоборот, я пришел предложить вам прогуляться с сыном, пока я приведу здесь в порядок кое-какие документы.
— Через двадцать минут мы с удовольствием воспользуемся вашим предложением. Кстати, коллега, где-то в этих местах была расположена гавань древней Ангуонии.
Гамлер, критически прищурившись, некоторое время рассматривал отца, будто увидел его впервые, и чрезвычайно заинтересовался его сообщением. Потом губы его насмешливо скривились:
— Изволите шутить или на самом деле тешите себя мыслью о том, что вам удастся обнаружить ваши мифические сокровища?
— Я прежде всего археолог, господин Гамлер, — сказал отец, — надеюсь, вы не сомневаетесь в этом? Между прочим, сокровища следует искать не здесь, а в районе Трубы.
