- Подобное мне не пристало, сэр. Я не гость, я ваш камердинер.
Она засунула ампулу с лосьоном после бритья в мой нагрудный карман:
– Пригодится, сэр.
Я сдался, её не переубедишь. Подозреваю, ей пришёлся не по душе сам костюм – невесомые прозрачные шальвары и лиф, расшитый серебряным монисто. Но его я подбирал специально для Лауры, Лаура бы, увидев его, завизжала от восторга. Эджестара мы накрыли ковром и научили плеваться по первому требованию. Чем не верблюд? Никто ведь не ждет, что он начнет использовать циркуляционный насос второго контура как перегонный куб для шампанского. Из багажника выполз Джереми, бледный и трясущийся. Мы с мисс Фенг соорудили ему поводок и нарекли Белым Слоном. Конечно, очень сомнительно, чтобы благородное животное, настоящий Белый Слон, глядел на всех ненавидящим взглядом докрасна воспаленных глазок и отвратительно вонял, но что поделаешь, нет в мире совершенства.
А теперь пару слов о жилище Абдула. Абдул аль-Мацумото, младший брат Эмира Марса, проживает в готическом дворце на вершине Горы Элизий, взметнувшейся на тринадцать километров ввысь над равниной. Вообще-то это вулкан, но такой огромный, что теряешь представление, где находишься. Возможно, именно поэтому прародителям Абдула что-то стукнуло в голову пять веков назад, и они, обуянные диким разгулом фантазии, искорежили вулкан, вытесав на нём уменьшенную в два раза копию Эвереста, которая теперь нависает над склонами кальдеры. Однако, несмотря на столь варварское терраформирование, превратившее некогда смелого и бесстрашного Бога войны в тихого и смиренного старичка-пенсионера, дворец Абдула не зря называется «Купола», он и в самом деле покрыт куполом, этакой древней, из серии "если-вам-дорога-жизнь-не-разбивайте-стекло-не-выпускайте-воздух" кровлей в форме полушара.
Показался морской вокзал. Диспетчер приказал мисс Фенг спускаться, и мы приземлились прямо перед «Куполами», на стеклянной поверхности которых играли световые блики. К нашему челноку подполз гофрированный «рукав» для прохода внутрь вокзала и наглухо заблокировал дверь, так что у старины Эджи не осталось никаких шансов выскочить на поверхность, чтобы протестировать вакуумные затворы.
Дверь со скрежетом отворились.
– Ну что, пойдем? – обратился я к Джереми.
Страдальчески пыхтя, Джереми сидел на полу и изничтожал меня взглядом воспаленных, опухших глаз.
– Как хочешь, – процедил я, нагнулся и подхватил его.
Мамонт он мамонт и есть, неважно, декоративный он или нет, таскать на себе такую тушу – работа не из приятных даже на Марсе, где сила тяжести меньше, чем на Земле. Кое-как примостив чудовище под мышку, я согбенно двинулся по коридору к стойке регистрации.
