Декабря 13-го лета 1825-го. 11 часов до полудня. Санкт-Петербург.
Прямо посередине Вознесенского проспекта, поднимая снежную пыль и сгоняя к обочине встречные и попутные экипажи, неслась, поблескивая черным лаком, дорогая карета на санном ходу, запряженная четверкой великолепных лошадей. Впереди кареты, как бы рассекая движение, летела запряженная в сани тройка с шестью вооруженными казаками. Точно такой же «экипаж сопровождения» следовал и за каретой.
Гиканье и улюлюканье раскрасневшихся на морозе казаков да щелчки кнутов возничих далеко разносились по морозному воздуху.
Пролетев мимо лесов строящегося Исаакия, прогрохотав подковами по чугунному Синему мосту, кортеж на полном ходу свернул на набережную Мойки и остановился у классической колоннады богатого четырехэтажного дома.
Казаки, соскочив с повозок, плотным кольцом окружили карету. На заиндевевшем оконце дрогнула шторка. Казачий есаул, отвернув подножку, распахнул дверцу кареты. Упитанный господин в бобровой шубе, сверкнув стеклами очков на вытянувшегося во фрунт есаула, проворно выбрался из кареты и тут же скрылся в дверях парадного подъезда.
Заметно расслабившись, казаки и возничие, накинув на разгоряченных лошадей попоны, отогнали в сторону карету и сани, освобождая подступы к парадной.
На фронтоне дома, над большим греческим портиком, поблескивая золотом на солнце, светились надпись: «Российская Американская Компания». У подъезда небольшая медная табличка извещала, что здесь также располагалась и редакция литературного альманаха «Полярная звезда». Широкая мраморная лестница в стиле ампир, изгибаясь, вела из вестибюля вверх. Несмотря на свою комплекцию, владелец шикарного экипажа лихо взбежал по ступеням и скрылся во внутренних покоях.
В центре просторного кабинета управляющего канцелярией Российской Американской Компании Кондратия Федоровича Рылеева за огромным, карельской березы с инкрустацией, столом сидели шесть человек. Это был свет петербургского высшего общества, а заодно делового и финансового мира империи. Несколько стульев оставались свободны — очевидно, ждали кого-то еще. Совещание, которое экстренно созвал Рылеев, решено было считать тайным. Поэтому с раннего утра слуги, так же как и работники редакции внизу, были отпущены. Рылеев, вместе со своим помощником Сомовым, распоряжался всем самостоятельно. Впрочем, все было приготовлено заранее. На маленьких столиках на колесах, вдоль стен вокруг стола стояли тарелки с печеньем и легкими закусками. В графинах поблескивали водки, настойки и вина. В углу уютно пылал камин. Во времена повального увлечения петербургского высшего света всевозможными тайными обществами и ложами секретность никого не удивляла. И тем ни менее у собравшихся оснований для скрытности было больше, чем у кого-либо.
