— Итак, Рушель и Алексия, вспомнив тот замечательный случай, сразу назвали еще целых две причины, по которым Александр Федорович мог оставить нас: любовь и деловая необходимость. Давайте разберем их по очереди. Что вы думаете, коллеги, о первой причине?
— Я думаю, Мишель, что это возможно. Знаете, сегодня утром, когда я увидел Александра Федоровича таким бодрым, я заподозрил, что он не ночевал вместе с нами. Помните, все видели как он ушел, а кто-нибудь видел, чтобы он возвращался? Во-от…
— Но у кого он мог остаться? Кто эта женщина?
— Мишель, здесь нет никого, кроме Хранительницы, красавицы Серафимы. Не думаете же вы, что он сбежал в Усть-Солье к тетке Ульяне!
— Нет, последнего я, Настенька, не думаю. Но неужели! Сама Хранительница!
— А что тут такого? Серафима молода, красива, одинока…
— Она — да, но Белоусов!
— Александр Федорович — великий человек!
Почему-то когда нам показалось, что найдена верная причина исчезновения Александра Федоровича Белоусова, мы расслабились, перестали волноваться и обижаться на него. Любовь — это очень важно!
— И все-таки, друзья, я должен связаться со своими внуками, которые в своем путешествии опережают нас, пусть всего на один шаг, но тем не менее они уже должны знать о таинственном исчезновении их крестного.
Мишель достал из рюкзака «магический кристалл» и отошел в сторону.
— Любви все возрасты покорны! — процитировал я банальную сентенцию.
— Ах, Рушель, ну что вы! Все равно он не должен был нас бросать!
Наверное, после того, как Настя работала с Александром Федоровичем в немецких архивах и крестила с ним детей Алексии и Петровича, она склонна рассматривать его как свою собственность.
— Настенька, душа моя, у вас скоро свадьба, у вас любящий и любимый жених, который ждет не дождется вас в Питере и сейчас, наверное, рассылает свадебные приглашения. А Александр Федорович прожил долгую жизнь, терял многое и многих, он давно один, так порадуйтесь за него!
— Но почему он нам не сказал? — Настя, кажется, прониклась моей вдохновенной речью.
— Любовь, особенно когда она только зарождается, — чувство очень нежное и хрупкое, о нем трудно говорить другим людям. А еще Белоусову было сложно разговаривать с нами из-за того, что его крестники запретили нам разлучаться.
Пока мы с Настей рассуждали о превратностях любви, а Алексия молча смотрела в небо и жевала соломинку, вспоминая, как они с Петровичем утаили от всех начавшийся роман, вернулся Мессинг.
— Друзья, ничего страшного. Петрович сказал, что оранжевая фишка, под которой у них фигурирует Александр Федорович, на месте, однако Колька (а именно он ею играл) категорически отказался сдвигать ее с дома Хранительницы, хотя поначалу ненамного отошел в сторону. Все правильно, так оно и было — сначала Белоусов пошел с нами, а потом вернулся к Хранительнице. Полька же сказала, что крестный все сделал правильно, и что так нужно всем.
