, как не могший ранее двигаться ходит и скачет, славя Бога, по словам писания пророка:
скочит хромый яко елень (Ис. 35, 6). Что слышали мы из уст его, то и написали на пользу всем слушающим.
…Осенью 1563 года в самый мясопуст перед Рождеством Христовым, на память святого апостола Филиппа, пришел к нам в обитель некий юноша лет около двадцати, и не мог он совсем говорить. Привели его к игумену.
Тот много расспрашивал его, но юноша ничего не мог сказать в ответ и только бормотал невнятно. Собрались многие из братии, желая узнать, что такое с ним. И стали игумен и братия спрашивать юношу: «Из какого ты рода или селения?»
Он ничего не отвечал. Тогда они начали называть места по именам. Сначала он стоял, понурившись.
Когда же назвали город Вологду, он весело взглянул на игумена и на братию и улыбнулся. Иноки спросили его о имени, но он и не посмотрел на них. Когда они произнесли имя Стефан, он опять весело взглянул и, ударяя в грудь свою тремя пальцами, тем указывал, что это его имя. И стали спрашивать его братия: «Почему ты не говоришь прямо? Мы не можем понять бормотания твоего».
Тогда юноша открыл уста свои и показал им горло. И все увидели, что глубоко близ гортани чернелся отрезанный корень языка его. Стали спрашивать, как это с ним случилось и за что он пострадал так. Долго бормотал он, но ничего нельзя было понять. И снова спросили его: «Сколько лет тому назад случилось это с тобою?»
Он показал им четыре пальца, означая тем, что прошло четыре года. Братия же спросили его. «Не хочешь ли ты пожить здесь, в монастыре нашем, послужить Богу и потрудиться для своего спасения? Бог тебя помилует, и Николай Чудотворец и наш начальник Александр».
Юноша поклонился игумену и братии. Тогда они сказали: «Кто поручится за тебя, что ты не бежишь?»
Взглянув на образ Господень, юноша простер свою правую руку к образу, как бы приводя образ Божий в поручители.
«А умеешь ли ты работать?» — спросили его братия.
Тот стал махать руками, как бы сечь и колоть. С благословения игумена приняли его и дали ему одежду и обувь. И стал тот юноша жить в монастыре в послушании и покорении, заботясь о своей службе. Некоторые же несмышленые и не боящиеся Бога стали другаться над ним, насмехаясь, понося и укоряя его. Иные даже толкали его и били. Тогда пришел он к игумену и братии и с умильными поклонами горячо и слезно просил, указывая пальцами противников своих, больших и малых, прося позволения уйти из монастыря. И это было не один раз, не дважды, но много раз. Игумен же и братия утешали его, говоря: «Терпи, чадо, Бог тебя помилует!»
