Гости всегда пристают:
— Кого ты больше любишь? Папу или маму?
Дурацкий вопрос. Делать им нечего, вот и спрашивают!
— Одинаково.
— Умница, хороший мальчик!
На другой раз, они забывают и опять про это же спрашивают. Просто с ума можно сойти!
По правде говоря, я и сам точно не знаю. Потому что больше всех люблю мамину бабушку. Бабусеньку!
Я это вслух никому не скажу, а про себя: сначала мамину бабушку, потом маму, потом папу. Потом Аню. И всех остальных.
Папиных бабушку и дедушку я тоже люблю. На капельку меньше. Все-таки они. «иврейские». Я не знаю, чем «иврейские» хуже.
Но Дворничиха говорит, что хуже. И в Сокольниках тоже говорят — хуже. Хотя они добрые и больше всех меня любят. Но все-таки мне за них стыдно.
И за себя мне тоже стыдно.
Надо же, какая ерунда приключилась! Моя мама беленькая, а папа, наоборот — иврей. И он еще «сидит» в командировке. А я «натуральный гибрид». Ничего себе шуточки!
Они набезобразничали, а я всю жизнь расхлебывай!
Когда меня дразнят, я даже сдачи дать не могу. Во-первых, потому что еще не умею драться.
Дядя Сережа все обещает меня боксу выучить. Но никак не учит. Аня мне показывала, как руками махать. Сначала крутишь, а потом — раз! Раз! Но это понарошку.
Все-таки надо так стукнуть, чтобы больно было. Пусть не до крови. А бабусенька мне строго-настрого запрещает. Никому, говорит, нельзя делать больно. Лучше встать и уйти потихоньку. Как велел Кристос. И всех надо любить. Да как любить этого Юрку, если он дразнится?
Вон опять, пожалыста!
Треснуть бы ему хорошенько! Чтобы знал!
Но нельзя. И нечего вздыхать. Мамину бабушку лучше слушаться.
Иначе в жизни пропадешь. Или вырастешь никудышным.
А кому охота, спрашивается, быть «никудышным»?
— Кристос терпел. И нам велел, — всегда говорит моя бабусенька.
И я терплю. Из последних сил.
А бабушка, между прочим, опять собирает у своих знакомых детские вещи. Потому что у Дворничихи скоро получится новый ребенок.
Теперь очень трудно разводить детей сколько хочешь, как до революции. Кормить нечем, и жилплощади не хватает.
На Никицкой Дворничихе дали в большом доме подвал. Но ведь подвал тоже не резиновый!
Я прямо вижу сейчас эту картинку.
Вот сижу дома у раскрытого окошка. Горло уже не болит. Но на улицу пока не пускают. Ребята играют в «штандр» маленьким мячиком. Дворничиха на лавочке, лускает семечки и объясняет соседкам:
